Хрущёвская оттепель - период в истории СССР после смерти И. В. Сталина (конец 1950-х - начало 1960-х гг.), характеризовавшийся ослаблением тоталитарной власти, относительной свободой слова, относительной демократизацией политической и общественной жизни, большей свободой творческой деятельности.

Выражение «хрущёвская оттепель» связано с названием повести Ильи Эренбурга «Оттепель».

Начальной точкой «хрущёвской оттепели» послужила смерть Сталина в 1953 году. К «оттепели» относят также недолгий период, когда у руководства страны находился Георгий Маленков и были закрыты крупные уголовные дела («Ленинградское дело», «Дело врачей»), прошла амнистия осуждённых за незначительные преступления.

С укреплением у власти Хрущёва «оттепель» стала ассоциироваться с осуждением культа личности Сталина. На XX съезде КПСС в 1956 году Никита Хрущёв произнёс речь, в которой были подвергнуты критике культ личности Сталина и сталинские репрессии, а во внешней политике СССР был провозглашён курс на «мирное сосуществование» с капиталистическим миром11. Хрущёв также начал сближение с Югославией, отношения с которой были испорчены при Сталине. В целом, новый курс был поддержан в верхах партии и соответствовал её интересам, так как ранее даже самым видным партийным деятелям, попавшим в опалу, приходилось бояться за свою жизнь. Другим мотивом были огромные административные и военные издержки, которых требовал тоталитарный контроль сталинского типа над странами социалистического лагеря.

Хронологически оттепель в области культуры началась раньше, чем в политической сфере. Уже в 1953-1956 гг. писатели И. Эренбург, М. Дудинцев, критик В. Померанцев в своих произведениях поставили волнующие всех вопросы: о роли интеллигенции в отечественной истории, ее отношениях с партией, о значении творчества художников и писателей в существующей системе. В связи с начавшейся оттепелью в среде интеллигенции произошел раскол на консерваторов, оставшихся верными старым принципам, и либералов (шестидесятников), предпринявших попытку изменить положение и роль творческой интеллигенции в стране. Лидером последнего направления в литературе являлся поэт, главный редактор журнала Новый мир А.Т. Твардовский. Выдвинулось новое поколение поэтов - А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Б. Ахмадулина, Р. Рождественский и др. Наметились изменения в отношениях между властью и интеллигенцией. Большой резонанс в жизни советского общества получили встречи руководителей государства с деятелями культуры в 1957, 1962, 1963 гг.

В конце 50-х годов получил распространение самиздат (бесцензурная литература), сыгравший значительную роль в общественной жизни того времени. Организатором самиздата стало молодое поколение московской интеллигенции - писатели, поэты, философы, не подчинявшееся официальному курсу. Их рупором стали машинописные журналы (подпольные после запрета). Первый самиздатовский журнал Синтаксис был основан поэтом А. Гинзбургом. В нем впервые были опубликованы запрещенные произведения А. Твардовского, Б. Ахмадулиной, Б. Окуджавы, В. Шаламова и других отечественных поэтов и прозаиков (А. Гинзбург был арестован и сослан в лагеря в 1960 г.). В самиздатах публиковались произведения советских писателей и эмигрантов, поэтические сборники начала века. К этому времени относится появление первого поколения диссидентов: Ю.Г. Галанскова, В.К. Буковского, Э. Кузнецова и др.

Однако следует заметить, что, развитие культуры в период хрущевской оттепели носило противоречивый характер. С одной стороны, был дан глубокий импульс для развития отечественного образования, науки, искусства, происходило расширение международных связей с зарубежной общественностью. С другой - в условиях существования тоталитарного государства деятели советской культуры находились в жестких рамках и под постоянным контролем партийно-правительственного аппарата. Партийная бюрократия не допускала свободы творчества, направляя усилия интеллигенции в строгое русло идеологической работы. В разные периоды существования государства неугодные творческие работники подвергались преследованиям, репрессиям или забвению. Интеллигенция не смогла открыто противостоять давлению со стороны властей, что породило в дальнейшем духовный кризис в обществе.

В качестве центральной проблемы в период хрущевских реформ была выдвинута задача ускорения темпов научно-технического прогресса и существенного повышения его народнохозяйственного и социального эффекта. Вступление СССР в эпоху научно-технической революции стало важным фактором развития культуры. Сеть научных учреждений в стране в этот период заметно превысила довоенный уровень. Только в системе Академии наук СССР в 1956 г. насчитывалось 120 институтов и крупных лабораторий, 12 филиалов на местах. Новые научные центры были созданы на Сахалине, Камчатке, Крыму, Поволжье и т.д. В целях развития производительных сил Сибири было организовано Сибирское отделение АН СССР, возникли новые республиканские академии наук. Международный центр ядерных исследований был создан в подмосковном г. Дубна12.

В рассматриваемый период активно велись исследования в области физики (Б.Н. Константинов, П.Л. Капица, А.А. Логунов, Л.Д. Ландау и др.), атомной физики (И.В. Курчатов, А.П. Александров, Я.Б. Зельдович, А.Д. Сахаров и др.). В 1957 г. вступил в строй крупнейший в мире синхрофазотрон (мощный ускоритель частиц, разгонявший протоны до энергии 10 млрд. электроно-вольт (в дальнейшем до 70 млрд. э-в), что привело к развитию нового направления - физики высоких и сверхвысоких энергий13. Крупным достижением советской техники явилось создание сверхскоростных боевых и пассажирских самолетов (авиаконструкторы А. Туполев, С. Ильюшин, А. Яковлев, Н. Антонов). Выдающихся достижений удалось добиться советским ученым (С.П. Королев, М.В. Келдыш, М.К. Янгель и др.) в освоении космического пространства; были созданы баллистическая ракета и пилотируемые автоматические станции для исследований Луны, Венеры, околоземного и межпланетного пространства.

Тем не менее, период оттепели продлился недолго. Уже с подавлением Венгерского восстания 1956 года проявились чёткие границы политики открытости. Хрущёвская травля Бориса Пастернака, которому в 1958 была присуждена Нобелевская премия по литературе, очертила границы в сфере искусства и культуры. Произошли массовые антикоммунистические выступления в Польше и ГДР. В 1958 г. были подавлены массовые волнения в Грозном. В 1960-е годы николаевские докеры во время перебоев со снабжением хлебом отказались отгружать зерно на Кубу. Летом 1962 года с прямой санкции Хрущёва было подавлено выступление рабочих в Новочеркасске. Окончательным завершением «оттепели» считается отстранение Хрущёва и приход к руководству Леонида Брежнева в 196414. Десталинизация была остановлена, а в связи с празднованием 20-й годовщины победы в Великой Отечественной войне начался процесс возвеличивания роли Сталина как организатора и вдохновителя победы советского народа в войне.

Массовые политические репрессии, однако, не были возобновлены, а лишённый власти Хрущёв ушёл на пенсию и даже оставался членом партии (как и остальные представители высшего партийного руководства, лишившиеся своих постов при Хрущёве). По словам самого Хрущёва, одна из его главных заслуг состоит в том, что он смог уйти на пенсию15 (при этом забывая, что при нём имевший большое влияние Берия был расстрелян, а Маленков, фактически возглавлявший государство, - смещён).

Некоторые моменты либерализации коснулись ряда сфер жизни советского общества и государственного строительства. На места из центра передавалась часть законодательных функций, союзные республики расширили свои права в экономической и правовой сферах. В 1957 году были восстановлены автономии балкарского, чеченского, ингушского, калмыцкого и карачаевского народов, упраздненные в период сталинских репрессий. Предпринимались попытки активизировать роль Советов в государстве, дать им больше самостоятельности. Реорганизация коснулась руководящих органов профсоюзов, комсомола, предпринимались меры по оживлению работы в их первичных организациях.

Однако все эти изменения носили косметический характер, а не характер глобальных преобразований. Вся система советского общества по-прежнему функционировала под руководством и контролем партийных комитетов с их, десятилетиями складывавшимися, догмами и стереотипами. КПСС, проводя политику «управляемой десталинизации», поспешила четко обозначить допустимые границы критики прошлого и настоящего. Поэтому противоречивость чувствовалась во многих реформаторских процессах: с одной стороны, реабилитация жертв сталинизма, с другой - отказ от реабилитации лидеров сталинской оппозиции, возврат в родные места одних пострадавших народов и отказ в этом другим, определенное ослабление диктата в области искусства и культуры - издание произведений М. Цветаевой, повести А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», и в то же время гонения на Б.Л. Пастернака, разгром выставки художников-авангардистов. В ответ на призывы общественности отменить одиозные постановления ЦК по идеологическим вопросам (1946-1948 годов) было категорически заявлено, что они сыграли огромную роль в развитии художественного творчества по пути социалистического реализма и в своем основном содержании сохраняют актуальное значение.

Критика культа личности Сталина. До 1956 г. в стране уже был накоплен определенный опыт позитивных изменений.

Было ликвидировано «дело врачей», реабилитирован жертв «ленинградского дела», Еврейского антифашистского комитета, освобожден арестованных после войны военачальников. Из тюрем и лагерей вышли десятки тысяч человек, но кульминационным пунктом этой политики стали решения ХХ съезда КПСС.

Дискуссии о культе личности И.В. Сталина начались в октябре 1955 г. на заседании Президиума ЦК КПСС. К этому времени произошел крутой поворот в отношении М.С. Хрущева И.В. Сталина. В 1953 г. после смерти «вождя» именно М.С. Хрущеву принадлежала идея переноса тела И.В. Сталина к Мавзолею и увековечения его имени. Но в середине 1950-х годов М.С. Хрущев все более откровенно осуждал преступления И.В. Сталина. Он так же хорошо, как Л.П. Берия и Г.М. Маленков, понимал, что игнорировать вопросы разоблачение культа личности И.В. Сталина нельзя. Как он отмечал в своих воспоминаниях, если он не поставит этот вопрос, то его поставят другие. Однако М.С. Хрущев умалчивал тот факт, что в его открытого выступления против сталинских злодеяний по его распоряжению было уничтожено большое количество документов, особенно о его причастности к политическим репрессиям.

М.С. Хрущеву было что скрывать, ведь в начале 1950-х годов он имел большой послужной список партийного функционера.

Работая в Московской партийной организации в 1930-е годы, М.С. Хрущев прошел путь от секретаря Бауманского райкома ВКП (б) в 1931 г. до первого секретаря Московского городского комитета и второго секретаря Московского областного комитета в 1934 г. В 1935 г. он стал первым секретарем Московского городского и областного комитета ВКП (б). М.С. Хрущеву удалось избежать расправы во время «большого террора» 1936-1939 гг и стать в 1938 г. первым секретарем ЦК компартии Украины. Он стал активным организатором массовых репрессий в Украине и сотрудничал в этих делах с Л.П. Берией и Г.М. Маленков. М.З. Кобулов, который был с 1938 г. заместителем министра госбезопасности Украины, свидетельствовал в 1954 г., первый секретарь ЦК КП Украины не пытался сделать даже то, что мог, для ограничения массовых репрессий в республике. Однако именно Н.С.Хрущев - активному участнику сталинских репрессий и заказчику убийств видных украинских националистов суждено стать предприимчивым обличителем культа личности И.В.Сталина. Когда М.С. Хрущев понял, что его участие в преступлениях сталинской эпохи не станет достоянием гласности, он стал смело обвинять других.

Доклад «О культе личности и его последствиях», прозвучавшее на ХХ съезде КПСС в феврале 1956 г. готовилась очень долго и тщательно. К концу 1955 г. было накоплено множество фактов о незаконных репрессиях, выявленных органами госбезопасности. С целью более глубокого изучения фактов массовых репрессий 31 декабря 1955 Президиум ЦК создал специальную комиссию во главе с секретарем ЦК КПСС П.Н. Поспеловым. Уже через месяц комиссия предоставила отчет, в котором раскрылась картина массового террора власти относительно населения страны. В отчете были сделаны сенсационные выводы о том, что все позорные нарушения законности, пытки, приводившие к массовым оклеветан невинных людей, были санкционированы И.В. Сталиным от имени ЦК ВКП (б). 9 февраля 1956 Президиум ЦК большинством голосов принял решение заслушать доклад комиссии на закрытом заседании ХХ съезда КПСС. Возражали против этого только близкие «соратники» И.В. Сталина - В.М.

Молотов, К.Е. Ворошилов и Л. Каганович. 13 февраля 1956 было принято уже единогласное решение о том, что докладывать по этому вопросу на ХХ съезде будет Первый секретарь ЦК КПСС М.С. Хрущев. Первоначальный вариант доклада был написан П.М. Поспеловым. Затем была проведена коллективная подготовка окончательного текста доклада секретарями ЦК. Уже в период работы ХХ съезда текст доклада был разослан членам и кандидатам в члены Президиума ЦК, они сделали последние замечания, и к 25 февраля было подготовлено окончательную редакцию.

Доклад Н.С. Хрущева «О культе личности и его последствиях» был заслушан на специальном закрытом заседании делегатов ХХ съезда утром 25 февраля 1956 г. В ней была осуждена практика возвеличивание роли отдельной личности, а также массовые репрессии и беззакония, которые базировались на злоупотреблении единоличной властью. Доклад была насыщена многочисленными фактами, которые к тому времени были известны лишь единицам. В вину И.В. Сталину было поставлено поражение Красной Армии в 1941 - 1942 гг, приведшей к оккупации обширнейшей территории, плачевное состояние сельского хозяйства, грубые ошибки во внешней политике. Истинных масштабов репрессий еще никто не знал. М.С. Хрущев приводил лишь отдельные факты уничтожения накануне войны около двух третей состава ЦК и почти половины делегатов ХVII съезде ВКП (б).

Согласно решению ХХ съезда был подготовлен и 30 июня 1956 опубликовано постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий», которая в отличие от закрытой докладе Н.С. Хрущева на ХХ съезде, была менее острой и насыщенной фактами. В целом критика культа личности конца 1950-х - начале 1960-х гг была ограниченной и непоследовательной.

Наряду с разоблачением сталинских злодеяний М.С. Хрущев считал возможным ставить И.В. Сталину в заслугу борьбу за «ленинизм» в 1920-е гг, осуществления коллективизации сельского хозяйства и, наконец, построение социализма в СССР. М.С. Хрущев и другие политические руководители СССР того времени не подвергали глубокому анализу, а тем более критике то общество, которое было создано в стране под руководством И.В. Сталина. Оценка роли И.В. Сталина строилась по схеме: «с одной стороны» и «с другой стороны». В итоге злоупотребления личной властью, положено на одну чашу весов, уравновешивалось заслугами в построении социализма.

Будучи инициатором разоблачения сталинского культа, М.С. Хрущев, несмотря на все меры безопасности, столкнулся с проблемой личной ответственности за преступления недавнего прошлого, к которым были причастны как он сам, так и его ближайшее окружение. Поэтому он, хотя и требовал от каждого партийного руководителя четких высказываний в адрес И.В. Сталина, как это было на ХХII съезде КПСС в 1961 г., но одновременно следил, чтобы критика культа личности не вышла за определенные, четко очерченные им пределы.

Выдающиеся личности играют важную роль в исторических событиях как руководители, организаторы и вдохновители борьбы масс и классов, но решающая роль в истории принадлежит народным массам. К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин, опасаясь возможности проникновения в революционное движение культа личности, как одного из самых отвратительных пережитков прошлого, решительно вели борьбу против всех его проявлений [ ] . В 1877 году Маркс писал:

«…из отвращения ко всякому культу личности я во время существования Интернационала никогда не допускал до огласки многочисленные обращения, в которых признавались мои заслуги и которыми мне надоедали из разных стран,- я даже никогда не отвечал на них, разве только изредка за них отчитывал. Первое вступление Энгельса и мое в тайное общество коммунистов произошло под тем непременным условием, что из устава будет выброшено все, что содействует суеверному преклонению перед авторитетами…»

В.И.Ленин, будучи общепризнанным вождем Коммунистической партии и народа, с исключительной неприязнью встречал любую демонстрацию почитания его личности. Подчеркивая решающую роль народных масс в историческом творчестве, Ленин говорил:

«...Ум десятков миллионов творцов создает нечто неизмеримо более высокое, чем самое великое и гениальное предвидение».

Ленинские методы, ленинский стиль партийной и государственной деятельности безусловно исключали идеологию и практику культа личности. В партии при Ленине не было единоличного командования, слепого преклонения перед авторитетом, не говоря уже о преследовании тех, кто открыто полемизировал с Лениным. Ленин учил, что руководство правящей политической партии и построение социализма могут быть успешный только при условии, если партия не отрывается от трудящихся масс, не командует ими, а учится у масс и направляет их действия, строго учитывая объективные и субъективные условия. Ленин всегда придавал огромное значение вопросу о личных качествах руководящих деятелей партии. Еще в 1903 он писал:

«...необходимо, чтобы вся партия систематически, исподволь и неуклонно воспитывала себе подходящих людей в центре, чтобы она видела перед собой, как на ладони, всю деятельность каждого кандидата на этот высокий пост, чтобы она ознакомилась даже с их индивидуальными особенностями, с их сильными и слабыми сторонами, с их победами и „поражениями"».

Уже тогда Ленин говорил, что надо дать возможность массе партийных работников «...узнать своих вождей и поставить каждого из них на надлежащую полочку»

Возникновение культа личности И.В.Сталина

В последние годы жизни, будучи тяжело больным, Ленин в своих письмах и статьях призывал провести ряд мер для обеспечения единства Коммунистической партии, для укрепления ЦК партии. Свое «Письмо к съезду» (декабрь 1922 - январь 1923), известное под названием «Завещание», Ленин посвятил главным образом характеристике личных качеств и черт руководящих членов ЦК партии. Характеризуя в этом письме И. В. Сталина, Л. Д. Троцкого, Г. Е. Зиновьева, Л. Б. Каменева, Н. И. Бухарина и Г. Л. Пятакова, Ленин указывал как на их положительные, так и отрицательные качества. Приковывая внимание партии к вопросу о личных качествах и взаимоотношениях руководящих деятелей ЦК, Ленин подчеркивал, что «...это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение» За годы своей революционной деятельности Сталин накопил большой опыт руководящей партийной работы, но имел некоторые крайне отрицательные личные качества. «Тов. Сталин, сделавшись генсеком,- писал Ленин 24 дек. 1922,- сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью» . Ленин предлагал обдумать способ перемещения Сталина с этого поста. 4 января 1923г. Ленин в продиктованном им добавлении к письму от 24 декабря 1922 указывал:

«Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лойялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д.»

В силу сложившихся обстоятельств Сталин не был тогда освобожден от обязанностей генерального секретаря ЦК. Очередной XII съезд РКП(б) состоялся в Москве 17-25 апреля 1923, но ленинское «Завещание» делегатам этого съезда сообщено не было.

Через несколько месяцев после XII съезда, осенью 1923, оппозиция, возглавляемая Троцким, выступила открыто с антиленинской платформой. ЦК партии, возглавляемый Сталиным, организовал борьбу партии против троцкистской оппозиции. В январе 1924 года скончался Ленин. В конце мая 1924 прошёл ХШ съезд РКП(б), делегатам которого ленинское «Завещание» было сообщено не на заседании съезда, а на совещаниях делегаций отдельных республик, краев, губерний. Зачитав «Завещание», руководители делегаций (секретари местных партийных органов) ставили перед товарищами вопрос: целесообразно ли в условиях острой внутрипартийной борьбы освобождать Сталина от поста генерального секретаря. Делегации XIII съезда, а затем члены ЦК РКП(б) на состоявшемся сразу после съезда пленуме обсуждали письмо Ленина в сложной внутрипартийной обстановке. Искренне надеясь, что Сталин добросовестно выполнит свое обещание учесть ленинскую критику, делегаты съезда и пленум ЦК высказались за оставление его на посту ген. секретаря ЦК.

Причины возникновения культа личности Сталина

При рассмотрении вопроса о возникновении культа личности Сталина необходимо учитывать как объективные, конкретные исторические условия, так и субъективные факторы, связанные с личными качествами Сталина. Коммунистическая партия руководила строительством социализма в СССР в чрезвычайно сложной международной и внутренней обстановке (капиталистическое окружение, угроза воен. нападения, ожесточенная классовая борьба в стране, когда решался вопрос «кто - кого?», борьба с троцкистами, правыми оппортунистами, а также с буржазными националистами). Эти условия требовали железной дисциплины, централизации руководства, некоторого ограничения демократии.

«Но эти ограничения уже тогда рассматривались партией и народом как временные, подлежащие устранению по мере укрепления Советского государства и развития сил демократии и социализма во всем мире. Народ сознательно шел на эти временные жертвы, видя с каждым днем все новые и новые успехи советского общественного строя».

Страна осуществляла первый в истории опыт построения социалистического общества, формировавшегося в процессе исканий, проверки на практике многих истин, известных до того лишь в общих чертах, в теории. СССР был единственной страной, прокладывавшей путь к социализму. Преодолевая огромные трудности в течение всех предвоенных пятилеток, ранее отсталая страна в результате героических усилий партии и всего народа совершила гигантский скачок в своем политическом, экономическом и культурном развитии. В те годы Сталин вместе с другими руководящими деятелями партии выступал как крупный организатор борьбы советского народа за построение социализма. Он возглавил борьбу партии против отклонений от ленинской линии, допускавшихся троцкистами, затем группой Зиновьева - Каменева, а впоследствии группой Бухарина - Рыкова - Томского. В ряде работ, включенных в сборник «Вопросы ленинизма», Сталин защищал ленинские положения о возможности победы социализма в одной отдельно взятой стране, что вооружало партию в борьбе с оппозициями; все это снискало ему большой авторитет в партии и народе. В этой обстановке стал постепенно складываться культ личности Сталина. С именем Сталина стали неправильно связывать все победы и успехи, достигнутые Коммунистической партией и Советской страной. Восхваления по адресу Сталина вскружили ему голову. На том этапе сказались отрицательные качества Сталина. Он не стремился убеждать противников, подчинять их идейному влиянию партии, разрешать возникающие разногласия и противоречия демократическими, партийными, методами, как это делал Ленин, а прибегал к методам администрирования. Он, вопреки решениям съездов партии о развертывании внутрипартийной демократии, отходил от ленинского метода коллективного руководства, самолично принимал решения по важнейшим вопросам.

«...Сталин, непомерно переоценив свои заслуги, уверовал в собственную непогрешимость. Некоторые ограничения внутрипартийной и советской демократии, неизбежные в условиях ожесточенной борьбы с классовым врагом и его агентурой, а позднее в условиях войны против немецко-фашистских захватчиков, Сталин начал возводить в норму внутрипартийной и государственной жизни, грубо попирая ленинские принципы руководства».

Проявления культа личности

Сталин стал нарушать уставные требования партии, что выразилось в нерегулярном созыве съездов партии и пленумов ЦК, свертывании работы Политбюро ЦК как коллективного органа руководства, нарушении внутрипартийной демократии в виде подмены выборности в партийные органы кооптацией и т. д. Даже в тяжелых условиях иностранной военной интервенции и гражданской войны, в первые 6 лет после Октября (1918-23), при Ленине состоялось 6 общепартийных съездов, 5 конференций, 79 пленумов ЦК партии. В первые 10 лет после смерти Ленина (1924-33) состоялось 4 партийных съезда, 5 конференций, 43 пленума ЦК, большей частью посвященных борьбе с оппозициями и уклонами. Но за последующие 20 лет (1934-53) состоялось всего 3 съезда партии и одна конференция, причем интервал между XVIII и XIX съездами составил 13 лет. За два десятилетия было созвано только 23 пленума ЦК. В 1941, 1942, 1943, 1945, 1946, 1948, 1950 и 1951 не было ни одного пленума ЦК.

Нарушив ленинское «Завещание», Сталин поставил себя над ЦК партии, вышел из-под его контроля, оградил себя от критики. Сталин методически укреплял культ своей личности; он приписывал себе чрезмерные заслуги перед партией, успехи, достигнутые народом в гражданской войне, в строительстве социализма, в разгроме гитлеровских полчищ. Повсеместно в изобилии сооружались монументы Сталина. Чтобы создать ореол непогрешимости Сталина, искажалась история партии, упорно пропагандировалась теория «двух вождей», версия, будто Сталин-это именно тот человек, который вдвоем с Лениным создавал большевистскую партию, разрабатывал ее теорию и тактику.

Последствия культа личности

В марте 1922 года Ленин отмечал громадный, безраздельный авторитет «...того тончайшего слоя, который можно назвать старой партийной гвардией» . Именно эти люди знали правду о действительных и мнимых заслугах Сталина, и они явно мешали Сталину. Малейшие попытки противодействия фальсификации истории партии стали расцениваться Сталиным как «враждебные вылазки» или «примиренчество к ним»; началась безжалостная расправа с неугодными Сталину лицами. Сталин выступил со справедливым утверждением, что по мере продвижения к социализму классовая борьба все более обостряется. К сожалению, это в некоторой мере послужило теоретическим обоснованием репрессий. Репрессиями по отношению к ленинским кадрам партии, честным государственным и хозяйственным руководителям, командному и политическому составу Красной Армии, рядовым коммунистам и советским гражданам был нанесен тяжелый ущерб.

Культ личности Сталина способствовал распространению в партийном строительстве и хозяйственной работе порочных методов, голого администрирования, нарушений внутрипартийной демократии. В планировании и управлении народным хозяйством порождались волюнтаризм и субъективизм, пренебрежение экономическими законами и стимулами развития производства, серьезно нарушался социалистический принцип оплаты по труду. Обстановка культа личности Сталина нанесла вред общественным наукам, в том числе философским и историческим, и в особенности - изучению истории партии, что тормозило творческое развитие марксизма-ленинизма, ослабляло влияние науки на развитие общества.

"«...были определенные периоды, например, в годы войны, когда единоличные действия Сталина резко ограничивались, когда существенно ослаблялись отрицательные последствия беззаконий, произвола и т. д. Известно, что именно в период войны члены ЦК, а также выдающиеся советские военачальники взяли в свои руки определенные участки деятельности в тылу и на фронте, самостоятельно принимали решения и своей организаторской, политической, хозяйственной и военной работой, вместе с местными партийными и советскими организациями обеспечивали победу советского народа в войне».

Преодоление

Внутри ЦК партии имелись деятели, которые правильно понимали назревшие потребности в области внутренней и внешней политики и противодействовали отрицательным явлениям, связанным c культом личности Сталина. Однако в условиях, когда Сталин имел громадный авторитет в партии и в народе, открытое выступление против него не было бы тогда понято и не получило бы поддержки.

«Более того, подобное выступление было бы расценено в тех условиях, как выступление против дела строительства социализма, как крайне опасный в обстановке капиталистического окружения подрыв единства партии и всего государства. К тому же успехи, которые одерживали трудящиеся Советского Союза под руководством своей Коммунистической партии, вселяли законную гордость в сердце каждого советского человека и создавали такую атмосферу, когда отдельные ошибки и недостатки казались на фоне громадных успехов менее значительными, а отрицательные последствия этих ошибок быстро возмещались колоссально нарастающими жизненными силами партии и советского общества».

Нельзя не учитывать и того, что многие факты и неправильные действия Сталина, особенно в области нарушения сов законности, стали известны уже после его смерти.

В 1956 году XX съезд КПСС совершил исторический поворот в развитии партии и страны, всего коммунистического движения, положив начало восстановлению ленинских норм партийной и государственной жизни. Были осуществлены кардинальные мероприятия по восстановлению и дальнейшему развитию социалистической демократии, ленинских принципов государственной, партийной жизни и хозяйственного строительства, строгому соблюдению социалистической законности.

ЦК КПСС, открыто разоблачив тяжелые последствия культа личности Сталина, обезвредив политического авантюриста , отбросив группу приверженцев культа личности и его методов - Молотова, Кагановича, Маленкова, вскрыл и решительно ликвидировал грубейшие нарушения социалистической законности. Партия отдавала себе отчет в том, что выявленные ошибки и извращения, раскрытие злоупотреблений властью могут вызвать в партийных рядах и в народе чувство горечи и глубокого сожаления, создадут временные трудности для КПСС и братских марксистско-ленинских партий. Но партия смело пошла навстречу трудностям, она честно и откровенно сказала народу всю правду, глубоко веря, что ее линия будет правильно понята. ЦК КПСС, XX и XXII съезды сказали партии и народу правду о Сталине, опираясь на ленинское указание:

«Фарисеи буржуазии любят изречение: о мертвых либо молчать, либо говорить хорошее. Пролетариату нужна правда и о живых политических деятелях и о мертвых, ибо те, кто действительно заслуживает имя политического деятеля, не умирают для политики, когда наступает их физическая смерть».

Литература

• XX съезд КПСС. Стенографический отчет, ч. 1-2, М., 1956;
• XXII съезд КПСС. Стенографический отчет, ч. 1-3, М., 1961;
• О преодолении культа личности и его последствий. Постановление Центрального Комитета КПСС, М., 1956.

14 февраля 1956 года - начался ХХ съезд КПСС. На съезде был зачитан доклад Хрущева, разоблачающий культ личности Сталина.

К весне 1955 г. Н. С. Хрущев смог серьезно укрепить свои позиции в руководстве страны. Устранение Берии привело к заметному осложнению положения Маленкова. Он был снят с поста Председателя Совмина. Новым главой правительства стал министр вооруженных сил СССР Н. А. Булганин, человек малоинициативный и нерешительный.

После обвинения в причастности к репрессиям Маленкова в обществе вновь заговорили о сталинском наследии, о необходимости продолжения реабилитации. Поток выходивших на свободу политических заключенных, сроки наказания которых закончились, нес в общество новую информацию о сталинских беззакониях. Атмосфера в стране стала накаляться. В этой обстановке 31 декабря 1955 г. на заседании Президиума ЦК состоялась дискуссия о репрессиях 30-х гг., в центре которой оказалась судьба членов ЦК, избранного XVII съездом партии. По итогам обсуждения была создана специальная комиссия под председательством секретаря ЦК КПСС П. Н. Поспелова. Комиссии поручили изучить все материалы репрессий партийных и советских деятелей в 30-х - начале 40-х гг.

Обратив особое внимание лишь на преследования партийной олигархии и не касаясь репрессий против «социально чуждых элементов», комиссия представила многочисленные факты сталинских преступлений. Конкретные факты свидетельствовали о том, что Сталин сам руководил массовым террором. В частности, в республики, города, области «спускались» лимиты на аресты, и эта «разнарядка» утверждалась лично Сталиным. Эти факты поразили даже хорошо информированных членов советского руководства. «Если верны факты, разве это коммунизм?» - говорил Сабуров на специальном заседании Президиума ЦК, на котором рассматривался вопрос, как информировать партию о сталинских преступлениях. Ознакомившись с материалами, после долгих колебаний Хрущев принял решение заслушать доклад на съезде: «Несостоятельность Сталина раскрывается как вождя. Что за вождь, если всех уничтожил? Надо проявить мужество сказать правду. И если не сказать, тогда проявим нечестность по отношению к съезду».

К подготовке XX съезда был привлечен ряд старых большевиков, возвратившихся к этому времени из лагерей. Хрущев надеялся, что их выступления переломят настроение делегатов съезда. Вероятно, он вполне осознавал рискованность своей акции. Накануне открытия XX съезда делегатам разослали ранее не публиковавшиеся работы Ленина - письмо к съезду, письма по национальному вопросу.

Из-за противодействия Молотова, Ворошилова, Кагановича, Маленкова, непосредственно причастных к массовым репрессиям, вопрос о Сталине не был поставлен в Отчетном докладе ЦК. В результате компромисса доклад Хрущева «О культе личности и его последствиях» был заслушан на закрытом заседании съезда 25 февраля и впервые опубликован лишь в 1989 г. В нем Хрущев не сказал и не мог сказать всей правды о сталинских преступлениях по причине личной причастности к ним, а также из-за боязни лишиться возможных союзников в продолжавшейся борьбе за власть. Но и то, что услышали делегаты съезда, произвело на них впечатление разорвавшейся бомбы.

В секретном докладе говорилось о полном пренебрежении Сталина принципами коллективного руководства, о личной причастности «вождя народов» к массовым репрессиям, о жестоких пытках заключенных. На Сталина Хрущев возложил ответственность за тяжелое положение в сельском хозяйстве, за поражения Красной Армии на начальном этапе Великой Отечественной войны, за грубые просчеты и извращения в национальной политике.

В докладе причины возникновения массовых репрессий объяснялись исключительно личными качествами Сталина. Осуждая преступления Сталина, Хрущев стремился реабилитировать партию, идеи социализма и коммунизма. По этой причине не была затронута природа сталинского режима.

Ограничение на XX съезде критики сталинизма лишь культом личности, сохранение в неприкосновенности основных теоретических догм, на которых строился сталинский социализм, закрыли на многие годы путь к реальному реформированию советской системы. Консервативно настроенная часть советского руководства, «чтобы не развязать стихию», пыталась ограничить критику сталинизма строго определенными рамками. В партийных организациях после съезда зачитывался уже отредактированный вариант доклада Хрущева, который тем не менее вызвал широчайший резонанс в стране. Слухи о разоблачении культа личности Сталина быстро распространились в народе. Авторы многих писем в ЦК были недовольны тем, как вопрос о культе личности поставлен на XX съезде, и требовали осудить Сталина «посмертно партийным судом». Далеко не все в это время готовы были принять правду о Сталине. Ознакомившись с текстом доклада, тысячи людей впервые задумались о цене социалистических преобразований. Разоблачение Сталина для наиболее преданных сторонников режима означало, что многочисленные жертвы были принесены напрасно, а жизнь потрачена впустую.

В Грузии намерение властей убрать с постаментов многочисленные изваяния вождя задели национальные чувства. На многочисленных стихийных митингах и собраниях, проходивших в Тбилиси в первых числах марта 1956 г., политические требования немедленной смены руководства страны сопровождались призывами к открытой борьбе, изгнанию русских, выходу Грузии из состава СССР. 9 марта 1956 г., когда массовые просталинские волнения достигли кульминации, Москва приняла решение использовать силу. В результате погибли десятки людей.

Несмотря на половинчатость решений по вопросу о культе личности Сталина, XX съезд дал мощный импульс демократическим процессам в стране, возникновению политической оппозиции. Вместе с тем события в Тбилиси, а также сопротивление наиболее консервативной части партийных олигархов заставили Хрущева отказаться от полного развенчания сталинизма, чреватого окончательной потерей легитимности коммунистического режима. С лета 1956 г. официальная критика Сталина переводится в более спокойное русло. Однако кремлевской власти не удалось удержать начавшиеся перемены в обществе в рамках управляемой десталинизации. Развенчание сталинского мифа обезоружило наиболее преданных и фанатичных сторонников советской системы, вызвало к жизни мощные стихийные силы, идущие из народных глубин. Время безоглядной веры в коммунистические мифы прошло.

Доклад прозвучал в заключении ХХ съезда КПСС созванного на 8 месяцев раньше срока и собравший 1436 делегатов, целью его было подведение итогов произошедших после смерти Сталина изменений, и дискуссии о выборе дальнейшего курса.

К абсолютной неожиданности для большинства присутствовавших на съезде делегатов в последний день работы XX съезда,- 25 февраля 1956 г., на закрытом заседании с докладом "О культе личности и его последствиях" выступил первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев. В докладе были описаны и осуждены факты массовых репрессий против народа, санкционированных Сталиным, прозвучала правда о гибели многих видных деятелей государства, партии, высшего офицерского и командного звена армии. В следствии намеренно-либерального отношения Хрущева к секретности текста доклада, в течение небольшого времени его содержание было известно практически всей стране.

Доклад разоблачал Сталина как антинародного правителя-тирана: рассказывал о чистках и "незаконных методах следствия", при помощи которых у тысяч коммунистов были вырваны совершенно невероятные признания, фабрикацию многих лже-заговоров: в 1949 г. ("ленинградское дело"), 1951 г. ("мингрельское дело") и 1953 г. ("дело врачей-убийц"). Из доклада участники съезда так же узнали о "завещании" Ленина, существование которого до тех пор отрицалось партией. После развенчания мифа о Сталине как "наследнике" и "продолжателе" дела Ленина, Хрущев в докладе атаковал и миф о Сталине как о "Великом военачальнике", изобличив его как нерешительного и некомпетентного человека, ответственного за сокрушительные поражения 1941-1942 гг., разрушил образ Сталина как генералиссимуса. В докладе Хрущева, вырисовывался новый образ Сталина - образ антинародного, некомпетентного правителя, не желавшего никого слушать тирана, создавшем свой культ на страхе, ненависти, и постоянных доносах, ответственного за катастрофическое экономическое положение страны в 1953 г. Стоит отметить, что большая часть последующей политики, направленной против культа Сталина, была борьбой с именем, борьба с идолом, но не с причинами, его породившими.

У доклада была и второстепенная задача, после устранения Берии возникла необходимость в устранении Маленкова, Молотова и других опасных для власти Хрущева людей, одним из этапов по их устранению как раз, и был "секретный доклад", произнесенный на съезде.

Правда о Сталине, произнесенная с трибуны съезда, стала для современников потрясением - для одних, - это было неожиданным откровением и поворотом, для других,- давно ожидаемым восстановлением справедливости. В обществе и на страницах печати одна дискуссия питала другую, волна общественной активности становилась шире и глубже. Не обошлось и без крайних выступлений. К такому размаху событий политическое руководство оказалось не готовым.

В обществе, конечно же начались множественные волнения, выливавшиеся в нарушение общественного порядка как в самом СССР так и в "социалистическом лагере", иногда удавалось договориться, но все чаще усмирять подобные выступления приходилось с помощью армии, бронетехники, специальных подразделений МВД и КГБ. Эти волнения показали непродуманность всей антисталинской компании. До выступления Хрущева, Сталина боготворили, на него молились, а теперь - он стал диктатором и тираном. Свергнув Сталина с его пьедестала, Хрущев частично разрушил систему страха, но в умах советского обывателя, еще теплилась вера в то, что сверху все видней. Теперь люди начинали считать, что вправе не только ждать от руководства перемен к лучшему, но и требовать их, а иногда даже требовать с силой.

По сути все это перерастало в кризис нового курса советского руководства. А после антисоветского выступления в Венгрии в нем постепенно сложилась антихрущевская оппозиция, открытое выступление которой пришлось на июнь 1957г. С поражением "оппозиционеров" (Молотова, Маленкова, Кагановича и др.) , настал конец периоду "коллективного руководства", Хрущев же в качестве Первого секретаря стал единоличным лидером, заняв пост Председателя Совета Министров СССР. Важнейшая деталь: враги Хрущева не были подвергнуты репрессиям как это было бы при Сталине: Маленков стал директором электростанции Сибири, а Молотов был направлен послом в Монголию.

КРИТИКА «КУЛЬТА ЛИЧНОСТИ» И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

В начале февраля 1956 года Мао назначил Дэна заместителем руководителя делегации, которая должна была представлять Компартию Китая на XX съезде КПСС. Главой делегации он сделал Чжу Дэ, а членами - Тань Чжэньлиня (с декабря 1954 года - заместитель Дэна в Секретариате ЦК), Ван Цзясяна (заведующий отделом международных связей Центрального комитета) и Лю Сяо (посол КНР в СССР).

Это был первый после смерти Сталина форум главной братской компартии, созываемый сталинским преемником Никитой Сергеевичем Хрущевым, человеком, вызывавшим у Мао, Дэна да и у других китайских руководителей двойственные чувства. Во время своего визита в Китай по случаю пятилетия образования КНР осенью 1954 года Хрущев их всех немало повеселил и порадовал, но в то же время озадачил.

Дипломатом Никита Сергеевич не был, и там, где следовало проявлять разум, руководствовался эмоциями. Все дни пребывания в Китае он находился в приподнятом настроении. Не соблюдая протокола, лез обниматься и целоваться с Мао, балагурил, много обещал и по-купечески много давал. Во время встреч на высшем уровне, в которых принимал участие и Дэн Сяопин, была подписана серия соглашений, по которым советская сторона предоставляла Китаю долговременный заём на сумму в 520 миллионов инвалютных рублей и оказывала содействие в возведении большого числа индустриальных объектов. Хрущев согласился даже помочь Китаю в разработке атомного оружия и подготовке специалистов-атомщиков 118 . Но Мао, Лю, Чжоу и Дэн, как и все другие китайские ученики Сталина, похоже, восприняли поведение Хрущева как признак слабости 119 .

И вот теперь Дэн Сяопину предстояло вновь встретиться с необычным советским лидером. Конечно, Дэн волновался. Он вновь увидит Красную Мекку, город его юности, первой любви, напряженной учебы и революционных надежд. Ровно 30 лет назад он впервые приехал сюда - молодым, 22-летним, юношей. Как же быстро прошли эти годы! Где теперь Университет трудящихся Китая? Исполком Коминтерна? Страстной монастырь, в котором находился Комуниверситет трудящихся Востока? Все они - в другой, давней, жизни.

В этот раз он прилетел в Москву на самолете. Перелет с дозаправкой занял почти три дня. Вылетев из Пекина 9 февраля, Дэн и сопровождавшие его Тань Чжэньлинь и Ван Цзясян приземлились в столице СССР 11-го. Перед отлетом он дважды обсуждал с Мао, Лю Шаоци, Чжоу Эньлаем и Чэнь Юнем тактику поведения делегации на съезде. Было решено, что китайские коммунисты не будут выказывать излишнего пиетета «старшему брату», так как Хрущев и иже с ним, в отличие от покойного Сталина, не годились на роль «вождей и учителей».

Эту линию поведения Дэн, едва прилетев в Москву, разъяснил престарелому Чжу Дэ (тому шел 70-й год), прибывшему в СССР на несколько дней раньше - после турне по странам Восточной Европы, и послу Лю Сяо. Попросив у Чжу проект его приветственной речи на XX съезде, Дэн сделал два замечания в духе нового курса партии. «Во-первых, - сказал он, - нельзя говорить только о поддержке и помощи советской стороны Китаю, поддержка и помощь были обоюдны. Во-вторых, говоря о советской помощи, надо знать меру, нельзя преувеличивать» 120 . Привыкший подчиняться партийному руководству, «старина Чжу» тут же внес исправления.

В оставшиеся до съезда несколько дней (форум должен был начаться 14-го) Дэн, Чжу, Тань, Ван Цзясян и Лю Сяо наслаждались прогулками по Москве. Троим из них - Дэну, Чжу и Вану - было что вспомнить. Чжу ведь тоже, как и Дэн, и Ван, учился здесь, причем примерно в то же время, что и Дэн, с лета 1925-го по лето 1926-го, только не в Университете им. Сунь Ятсена, а в Комуниверситете трудящихся Востока, - под псевдонимом Данилов. А Ван Цзясян не только в 1925–1930 годах посещал занятия в первом из них (под псевдонимами Коммунар и Коммусон), но в 1937–1938 годах под именем Чжан Ли работал в Исполкоме Коминтерна, а в октябре 1949-го - январе 1951-го исполнял обязанности первого посла Китайской Народной Республики в Советском Союзе. Лишь Тань Чжэньлинь впервые оказался в столице СССР, а потому его товарищи с удовольствием показывали ему «их город». Хотя Дэн и Чжу и сами увидели много нового: ВДНХ, метро, выставку достижений в области мирного атома, а также Московский университет на Ленинских горах. Настроение у всех было приподнятое.

Пятнадцатого февраля Чжу Дэ от имени китайской компартии приветствовал съезд, после чего зачитал письмо Мао Цзэдуна, в котором говорилось о непобедимости «Коммунистической партии Советского Союза, созданной Лениным и выпестованной Сталиным вместе с его ближайшими соратниками» 121 . Зал, стоя, бурными овациями приветствовал посланцев Компартии Китая. Всё, казалось, шло хорошо.

Но неожиданно, 19 февраля, во время приема в Кремле Хрущев сообщил Чжу Дэ, что хотел бы встретиться с китайской делегацией «тет-а-тет» после съезда. «Для того, чтобы поговорить о Сталине», - загадочно сказал он 122 . Чжу, конечно, ответил согласием, хотя и не понял, что имел в виду глава КПСС. Осознавать, что происходит, и он, и Дэн, и другие китайские делегаты стали только на следующий день, когда прослушали выступление Анастаса Ивановича Микояна, одного из вождей КПСС, заместителя председателя Совета министров СССР. К их глубокому удивлению, тот раскритиковал Сталина - за нарушение принципов коллективного руководства! Тут они вспомнили, что и другие выступавшие «в своих речах все время говорили только о ленинизме и цитировали исключительно Ленина, ни разу не сославшись на Сталина». Об этом китайские делегаты тут же сообщили в Пекин, предложив занять следующую позицию: «Не выражать мнение по поводу заслуг и ошибок Сталина, но подчеркивать важность коллективного руководства и борьбы с культом личности» 123 . Мао не возражал.

Чжу Дэ неожиданно вспомнил, что еще 6 февраля, за пять дней до приезда Дэна и других китайских товарищей, Хрущев, принимая его в Кремле и говоря о коллективизации сельского хозяйства, которая в Китае как раз подходила к концу, заметил, что у них, в СССР, после завершения кооперирования производство продуктов питания долгое время оставалось ниже уровня 1913 года. «Вина за это лежит на руководстве, которое не понимало крестьян, - объяснил он. - После того как Сталин поездил по сибирским деревням в 1928 году, он больше на село не выезжал. Он знал о деревне только из кинофильмов. Не лучше разбирались [в аграрных проблемах] и другие члены Политбюро» 124 . Наивный Чжу не придал тогда этим словам значения, но в свете происходившего на съезде они вдруг приобрели особый смысл. Члены делегации незамедлительно проинформировали Мао и об этом.

Но главное событие ждало китайцев после съезда. 27 февраля, во второй половине дня, к Чжу Дэ прибыл нарочный из Кремля и заявил, что по поручению ЦК КПСС должен проинформировать его о произнесенном в ночь с 25 на 26 февраля закрытом докладе Хрущева «О культе личности и его последствиях». В этом докладе Сталин обвинялся в бесчисленных преступлениях, в том числе в уничтожении многих честных советских граждан 125 . Дэн Сяопин рассказывал: «Во время съезда мы не слышали секретного доклада против Сталина. На второй же день после закрытия съезда, вечером, отдел ЦК [КПСС] по связям [с иностранными коммунистическими партиями] прислал к нам человека, который привез доклад… Члены делегации посоветовались и решили, что командующий Чжу Дэ стар и выслушать сообщение надо мне. Фактически это было никакое не сообщение, а [весь] секретный доклад, который изложил переводчик [Ши Чжэ]. Наш переводчик частично читал [доклад], частично [его] пересказывал. После того как он закончил, нарочный тут же забрал доклад и уехал. [Ши Чжэ] прочитал его только один раз» 126 . Интересно, что нарочный прибыл буквально на следующий день после того, как Дэн Сяопин и Тань Чжэньлинь от имени Компартии Китая возложили венки к Мавзолею Ленина и Сталина. Любопытное совпадение, не правда ли?

Дэн сообщил «потрясающую новость» Чжу Дэ и другим членам делегации, сказав, что «доклад сумбурен и нелогичен», но чувствовалось, что Хрущев потряс его. Чжу Дэ ответил: «Все, что они говорят, - это их дело. Мы здесь гости». Но Дэн не согласился: «Сталин - международная фигура. Относиться к нему таким образом - безобразие! Нельзя так третировать революционного вождя Сталина». Тань Чжэньлинь попытался примирить Чжу и Дэна: «Мы не должны безвольно соглашаться с их точкой зрения, надо иметь собственную позицию. Однако это их внутренняя политика, и мы никак не можем на них повлиять». Ван Цзясян и Лю Сяо отмолчались. После этого Дэн заявил: «Это дело имеет огромное значение. Надо доложить ЦК, а свою позицию выражать не будем». Все вместе тут же составили телефонограмму и передали в Пекин 127 .

Мао Цзэдуна новость из Москвы конечно же ошеломила, несмотря на то что уже в апреле 1954 года от своего посла в СССР (тогда это был Ло Фу, тот самый, который в 1930-е годы сначала боролся против Мао, а потом вместе с ним низверг Бо Гу и Отто Бруна) он получил донесение об определенном изменении отношения к Сталину в Советском Союзе 128 . Однако изменение изменением, но осуждение! Такое казалось невероятным!

Мао Сталина не то чтобы сильно любил (тот не раз унижал его во время их встреч в Москве), но все же исключительно уважал, считая великим Учителем и гениальным марксистом. Так что на душе у него было тяжело. Однако, немного поразмыслив, он подавил в себе первое гнетущее чувство. Как бы то ни было, но осуждение кремлевского экс-диктатора идейно раскрепощало его 129 . Мао мог теперь идти на любую ревизию марксистской теории, не оглядываясь на советский опыт.

Вместе с тем его да и остальных китайских руководителей не могло не возмутить то, насколько нелепо вели себя советские вожди, информируя их о докладе: представителям Компартии Китая даже не разрешили увезти в Пекин текст! Кстати, аналогичным образом Хрущев поступил и с остальными крупными компартиями (таковых помимо КПК насчитывалось двенадцать: компартии социалистических стран плюс французская и итальянская). Руководителям их делегаций тоже только показали доклад, быстро ознакомив с содержанием, после чего отобрали. Делегациям же других «братских» партий вообще ничего не сообщили. Такое небрежение действительно могло вывести из себя кого угодно 130 .

В тот же вечер, 27 февраля, китайскую делегацию пригласили в ЦК КПСС на небольшое совещание представителей нескольких избранных компартий, на котором с разъяснением доклада выступил Хрущев. А на следующий день Никита Сергеевич лично посетил китайцев на подмосковной правительственной даче, где те жили. И вновь растолковывал, почему Сталин нехорош, прося при этом поддержать его доклад 131 .

Вернувшись в Пекин 3 марта, Дэн тут же (через три часа) доложил Мао, Лю Шаоци и Чжоу Эньлаю о том, что произошло. (В заседании, созванном наспех в Чжуннаньхае, приняли участие и некоторые другие руководители КНР, в том числе знакомый нам Не Жунчжэнь, а также первый секретарь Пекинского горкома и мэр Пекина Пэн Чжэнь и член Политбюро Кан Шэн.) Текст доклада Хрущева Дэн вынужден был пересказать по памяти.

После этого в течение марта Мао провел четыре совещания с членами и нечленами Политбюро и Секретариата ЦК, на которых вновь и вновь обсуждал разоблачение Сталина. Чувствовалось, что вопрос задел его за живое. А как же иначе? Дело-то касалось не только покойного «отца народов», но и самого сталинского социализма, построение которого в Китайской Народной Республике близилось к завершению. Безрассудная речь Хрущева разрушала основы модели, нанося тяжелейший удар по авторитету всех компартий социалистических стран, в том числе китайской, так как ни одна из этих организаций не могла существовать без культа личности. Все они являлись партиями вождистского типа, строились на ленинских принципах жесточайшего централизма и представляли собой структурообразующие элементы тоталитарных систем. Непосредственным образом хрущевский доклад подрывал и культ «великого кормчего», раздувавшийся в Китае не меньше, чем культ Сталина в СССР.

Последнее обстоятельство особенно волновало Мао. В голову приходили разные мысли, одна тревожнее другой: «Как воспримут осуждение культа личности Лю Шаоци, Чжоу Эньлай, другие соратники? Не используют ли доклад Хрущева для дискредитации его, Председателя? Не окажется ли среди них такой же коварный человек, как Хрущев, изменивший своему вождю и учителю?»

Внешне все члены ареопага были горой за Мао Цзэдуна, но кто знал, что творилось в их душах? Хрущев-то тоже смотрел Сталину в рот, когда тот был жив. Узнав, что Чжу Дэ в Москве не разобрался в сути хрущевского доклада, Мао пришел в ярость. «Чжу Дэ ничего не понимает. И на Хрущева, и на Чжу Дэ нельзя положиться», - заявил он 132 .

Вечером 12 марта Мао собрал расширенное заседание Политбюро, на котором Дэн еще раз рассказал о XX съезде - теперь уже всем членам руководства наряду с некоторыми другими ответственными работниками 133 . К тому времени руководители китайской компартии уже смогли ознакомиться с текстом доклада, который специально для них был переведен и распечатан сотрудниками информационного агентства Синьхуа (Новый Китай), использовавшими английский перевод, опубликованный 10 марта в газете «Нью-Йорк таймс». Этот последний был, в свою очередь, выполнен с русского текста, полученного сотрудниками Сиэн-эн по своим каналам в Варшаве. Вот уж заварил кашу Хрущев! Весь мир заставил охотиться за своим докладом!

На расширенном заседании Политбюро Мао спокойным голосом объявил: «С одной стороны, сделав секретный доклад, осуждающий Сталина, Хрущев снял крышку [чтобы выпустить пар]. Это хорошо. Но с другой стороны, он наделал дел, да так, что весь мир содрогнулся… Неправильно, что по такому большому вопросу, относительно такой важной международной личности не посоветовались со всеми партиями. Ведь факты говорят о том, что в компартиях всего мира возник хаос… Я раньше думал, что Хрущев неординарный человек, довольно живой… Но сейчас увидел, что он немного страдает эмпиризмом. Придя к власти, он нуждался в нашей поддержке, [именно] поэтому улучшил советско-китайские отношения».

В конце заседания, однако, Мао попросил всех еще раз подумать, как все-таки отнестись к такому большому вопросу, как осуждение культа личности 134 . И следующую встречу, 19 марта, начал словами: «У меня в целом впечатление довольно сумбурное, а как вы думаете, не знаю». После чего стал внимательно слушать выступавших, прихлебывая жидкую рисовую кашу из фарфоровой чашки, так как не успел позавтракать. «Я прочитал секретный доклад Хрущева с „головы до хвоста“, но не потерял аппетит», - пошутил он 135 .

Взяв слово, Дэн заявил: «В докладе речь главным образом идет о характере Сталина, но нельзя говорить, что в такой большой стране, в такой большой партии в течение такого большого периода из-за характера одного человека был допущен ряд ошибок» 136 . Как видно, Дэн искусно выводил из-под удара не только Сталина, но и самого Мао Цзэдуна. Ведь по его словам получалось, что вождь вообще не может нести персональной ответственности за ошибки и преступления, им совершенные; в ответе всегда вся партия, всё руководство. Конечно же Мао не мог не отметить старания своего выдвиженца. Подход Дэна должен был ему импонировать.

Неплохо для Мао Цзэдуна выступили и Ван Цзясян, и Ло Фу, и особенно Чжоу Эньлай. Они вновь подвергли КПСС резкой критике за ее великодержавие. В отличие от Дэна, правда, они высказали немало претензий и лично к Сталину, главным образом за то, что тот допускал ошибки в руководстве китайской революцией из Москвы. Ван, например, сказал, что и «линия Ли Лисаня, и курс Ван Мина» (псевдоним Чэнь Шаоюя, который он использовал с конца 1931 года) - всё было от Сталина, а Чжоу заявил, что раньше, «говоря о многочисленных ошибках партии, мы не упоминали СССР и обвиняли только себя. Однако на самом деле многие ошибки - отнюдь не наши, а советских коммунистов или руководимого ВКП(б) Коминтерна, [поскольку] прежде китайская партия была зависимой. Сейчас, говоря об ошибках Сталина, надо сказать, что за поражения китайской революции определенную ответственность несет КПСС» 137 .

Казалось, всё складывалось хорошо. Но тут выступил Лю Шаоци, который, похоже, заставил Мао насторожиться. Он объявил, что, с его точки зрения, Сталин помимо прочего допустил просчеты во время коллективизации, форсировав темпы кооперирования 139 . Вряд ли Лю сделал это без заднего умысла: все знали, как резко Мао только недавно критиковал его за «консерватизм» и «умеренность» в вопросах социалистических преобразований. Так не пытался ли сейчас Лю Шаоци бросить тень на Председателя?

К тому времени всего за два с половиной года (с 1954-го по первую половину 1956-го) в производственные кооперативы, уступая нажиму со стороны Компартии Китая, вступили около 92 процентов крестьянских хозяйств. Масштабы деревенского сопротивления, правда, не шли в сравнение с тем, что имело место при большевистской коллективизации в Советском Союзе; зажиточные крестьяне (фунун), потеряв собственность, просто растворились в колхозах, не будучи ликвидированы физически 140 . Тем не менее экономические результаты ускоренной коллективизации могли оказаться не менее болезненны для Китая, чем для СССР.

Да, «великого кормчего» обидеть было легко, но Лю Шаоци в тот момент, очевидно, не думал об этом. Возможно, он проявил принципиальность, так как в глубине души по существу оставался противником неоправданно быстрых темпов социалистического строительства, а может быть, просто не придал значения настроениям Председателя. Как бы то ни было, но его выступление явно усилило подозрительность Мао к нему, а также к его возможным единомышленникам.

Из всего окружения вождя Дэн, похоже, единственный тогда сообразил, что Лю «перегнул палку», и в конце заседания начал распространяться о том, что в Китае и в китайской компартии никогда не было культа личности, потому что сам Мао якобы всегда боролся против этого явления 141 . Звучало это фальшиво, но ложь Дэна была во спасение Лю, к которому Дэн со времени их общей борьбы против Гао и Жао испытывал все большее уважение.

Председатель, однако, оставил слова Дэна без внимания, поручив своему секретарю Чэнь Бода вместе с работниками агентства Синьхуа и отдела пропаганды ЦК подготовить передовую статью, посвященную вопросу о культе личности в СССР. К 5 апреля она была закончена и в тот же день опубликована в «Жэньминь жибао». Отредактировал ее сам Мао, которому помогли некоторые другие члены руководства, в том числе Дэн 142 . Передовица предназначалась широкой общественности, а следовательно, не содержала чрезмерной критики бывшего коммунистического идола даже в вопросах китайской революции. Лидеры Компартии Китая и прежде всего сам Мао не хотели, чтобы кто-либо под антисталинским знаменем выступил против их собственной диктатуры. Позже, 28 апреля, на расширенном заседании Политбюро Мао Цзэдун признает: «О плохом, что сделал[и] Сталин и III Интернационал… мы не собираемся рассказывать… массам в газетах (если в такой статье написать хотя бы одну фразу, то и она „возбудит нездоровый интерес“)» 143 . Как Мао и хотел, сталинские заслуги и ошибки суммировались в статье в соотношении 70 к 30, но Советский Союз тем не менее восхвалялся за «самоотверженную критику… ошибок прошлого».

После этого, 25 апреля, Мао выступил на новом расширенном заседании Политбюро с речью «О десяти важнейших взаимоотношениях», ознаменовавшей важнейший поворот во всем его мировоззрении и отразившей новую атмосферу раскрепощения сознания, начавшую складываться в китайской компартии. Впервые Председатель открыто призвал идти к светлому будущему более коротким путем - по принципу «больше, быстрее, лучше и экономнее», нежели в СССР, - хотя и не представил детальную программу строительства социализма китайского типа 144 .

Идеи Председателя, однако, показались многим китайским лидерам, в том числе Лю Шаоци, Чжоу Эньлаю и Чэнь Юню, авантюрными. В то время они были заняты подготовкой второго пятилетнего плана, и левацкие идеи Мао не были ими восприняты. Не осознал революционного значения речи Мао и Дэн.

Мао обиделся. «Оказалось, что у меня происходит головокружение от успехов, что я допускаю „слепое забегание вперед“», - саркастически сказал он. И в конце лета объявил «сотоварищам», что собирается оставить пост Председателя Китайской Народной Республики по «состоянию здоровья», сохранив за собой только должность Председателя ЦК компартии 145 .

Между тем приближалось главное событие 1956 года: VIII Всекитайский съезд Коммунистической партии. На этом форуме Лю Шаоци по предложению Мао, сделанному еще в марте 1955 года, должен был выступить с политическим докладом о работе ЦК, Дэн Сяопин - с докладом об изменениях в уставе партии, а Чжоу - с докладом о втором пятилетнем плане. Сам Мао ни с какой крупной речью выступать больше не собирался, в чем, собственно, не было ничего особенного: Сталин тоже на XIX съезде в основном отмалчивался, поручив сделать главный доклад секретарю ЦК Георгию Максимилиановичу Маленкову. Но так же, как Сталин, Мао, понятно, внимательно знакомился с многочисленными проектами всех документов съезда.

Казалось, он остался ими доволен, но это была лишь видимость. Он просто умело скрывал свои мысли и, не особенно сдерживая соратников, испытывал их, лелея свою все более обострявшуюся подозрительность. «Ну, давайте, раскрывайте карты», - будто говорил он им.

И те попали в западню. Даже Дэн совершил ряд промахов. В частности, исключил из устава партии и из собственного доклада об изменениях в уставе термин «идеи Мао Цзэдуна». Это произошло уже во время съезда, на одном из заседаний Политбюро, прямо накануне его выступления. До того во всех многочисленных вариантах устава и доклада указание на «идеи Мао Цзэдуна» как идеологическую основу Компартии Китая сохранялось 146 . А тут вдруг старый вояка Пэн Дэхуай, явно под влиянием осуждения культа личности в Советском Союзе, взял да и предложил «вычеркнуть» их из устава. С ним сразу же согласился Лю Шаоци 147 . Дэн тоже не стал возражать: скорее всего потому, что Мао в тот момент не выразил неудовольствия 148 . К тому же Дэн знал, что начиная с конца 1940-х Председатель неоднократно демонстрировал нежелание выпячивать этот термин. Так, в январе 1949-го он сам удалил его из устава Новодемократического союза молодежи Китая (бывшего Коммунистического союза молодежи Китая), заменив на «идеи о соединении теории марксизма-ленинизма с практикой китайской революции». Устранял он этот термин и из некоторых других документов, в том числе из нового издания третьего тома собственных «Избранных произведений», увидевшего свет в апреле 1953 года 149 . Из устава партии, однако, он «вычеркивать» свои идеи не предлагал, так что не понятно, почему такой опытный аппаратчик, как Дэн, вовремя не сориентировался. Но факт остается фактом. Дэн совершил ошибку. И Мао, как показало будущее, запомнил это. (В ноябре 1967 года Председатель поделится с некоторыми тогдашними ближайшими соратниками обидами на Дэна и Лю Шаоци, якобы проигнорировавшими его мнение во время VIII съезда партии 150 .)

А в уставе между тем вместо положения о том, что «Коммунистическая партия Китая во всей своей работе руководствуется учением, которое объединяет теорию марксизма-ленинизма с практикой китайской революции - идеями Мао Цзэдуна», записали: «Коммунистическая партия Китая в своей деятельности руководствуется марксизмом-ленинизмом» 151 . Выступая же с докладом «Об изменениях в уставе партии», Дэн сделал особое ударение на необходимости бороться «против выпячивания личности, против ее прославления». При этом он высоко оценил XX съезд КПСС, раскрывший перед всеми, «к каким серьезным отрицательным последствиям может привести обожествление личности» 152 . Позже он оправдывался: «Проект этого доклада составляли несколько человек. Этот раздел писал не я. Насколько я помню, он был написан на основе статьи „Об историческом опыте диктатуры пролетариата“» 153 .

Оправдания Дэна были, конечно, убоги: ведь в любом случае именно он нес ответственность за доклад, в котором, кстати, содержались и ласкающие слух Мао моменты. В частности, тезис, выдвигавшийся Дэном ранее, о том, что в борьбе с культом личности в Компартии Китая большую роль якобы играет сам Мао Цзэдун. Более того, Дэн заявлял, что «марксизм никогда не отрицал роли выдающейся личности в истории» и что вообще-то «любовь к вождям является выражением любви к интересам партии, класса и народа, а не обожествлением личности» 154 . Иными словами, давал понять, что любовь к Председателю - дело хорошее и полезное для социализма.

Ну с этим, конечно, Мао не мог не согласиться. Его отношение к Дэну, хотя и несколько затуманенное подозрительностью и обидой на то, что тот не проник в суть его речи «О десяти важнейших взаимоотношениях» и к тому же легко согласился удалить «идеи Мао Цзэдуна», в целом оставалось неплохим. Именно по его, Мао, предложению съезд избрал Дэна Генеральным секретарем Центрального комитета. Этот пост, упраздненный, кстати, на VII съезде, имел гораздо больший вес, чем должность заведующего Секретариатом, так как генсек должен был выполнять не только руководящие партийно-организационные функции, но и играть важную роль в принятии политических решений. Подразумевалось, что он войдет в узкую элиту партийного руководства: во вновь образуемый Постоянный комитет Политбюро. «Я думаю, что Дэн Сяопин человек довольно честный, - заявил Мао. - Он похож на меня. Не то чтобы у него совсем нет недостатков, но он довольно честный. У него есть некоторые способности, и он может более или менее неплохо делать дела. Вы считаете, что он хорош во всем? Нет, он такой же, как я. Он совершает ошибки во многих вопросах, и немало его суждений неправильны. Но он выделяется на общем фоне и может вести дела. Он довольно аккуратный, довольно честный и добрый человек. Люди его не слишком боятся. Я сегодня его немного расхваливаю… Я думаю, что он подходит [для этой работы]. Достоин он или нет, решат все, но я считаю, что он более или менее достоин. Недовольные им люди тоже есть, так же, как и недовольные мною. [Да], некоторые мною недовольны, я такой человек, что многим принес вред. Но сегодня эти люди избирают меня, так как ставят общие интересы выше личных. Вы скажете, что Дэн Сяопин никому не принес вреда? Не верю. Но, говоря в целом, этот человек достойный, довольно добрый, решает вопросы более или менее справедливо и к своим ошибкам относится строго… Он прошел испытание внутрипартийной борьбой» 155 .

Вряд ли стоить говорить, что Дэн был рад своему возвышению, хотя и скромно отказывался во время выдвижения: «Не достоин, недостоин, нет, не могу, сердце замирает» 156 . Но иначе он поступить не мог: такова была древняя китайская традиция. Принимать назначение сразу считалось нескромным.

В результате Дэн почти единогласно был избран членом Центрального комитета, уступив по числу поданных за него голосов только Мао, Лю Шаоци и старому члену партии Линь Боцюю. После этого на 1-м пленуме ЦК, 28 сентября, его сделали членом Политбюро и генсеком. Вошел он и в Постоянный комитет Политбюро, став шестым по рангу лицом в партийной иерархии - после Мао, Лю Шаоци, Чжоу Эньлая, Чжу Дэ и Чэнь Юня (последние четверо стали заместителями Председателя).

Теперь он был уже не в тени Мао. Он встал рядом с «великим кормчим». Но быть равным Председателю ему не полагалось по-прежнему. Тоталитарная власть подразумевала диктатуру единственного и неоспоримого вождя.