Метафорическая философия как способ выражения мудрости. Метафора как форма выражения философских идей. Метафора, как следствие нашего опыта и действий

Метафорическая философия как способ выражения мудрости. Метафора как форма выражения философских идей. Метафора, как следствие нашего опыта и действий

29.03.2024 Диеты

Глава 1. Сущность и функции метафоры в философском познании.

§ 1. Гносеологическая сущность метафоры.

§ 2. Логическая природа и структура метафоры.

§ 3. Функции метафоры и свойства философского знания.

Глава 2. Метафора в модификациях философского знания.

§ 1. Метафоры в становящейся философии.

§ 2. Метафоры в сциентистски-ориентированной философии.

§ 3. Метафоры в неклассической философии.

§ 4. Метафоры в философии постмодернизма.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Метафора как форма выражения философских идей»

Актуальность темы исследования определяется в первую очередь ситуацией, в которой находится современная философия: меняющаяся структура социальной и духовной жизни общества, новые вызовы, обращенные к философии, и процесс нарастания ее внутреннего многообразия и усложнения отношений между различными направлениями в ней самой, требуют нового обращения к проблемам предметного и функционального самоопределения философии в системе духовной и познавательной деятельности. Одним из направлений осмысления данной проблемы служит анализ используемых философией средств выражения своих идей, осмысление их когнитивного статуса и задач, которые можно решать данными средствами, переформатирование инструментария философии в соответствии с ее новыми ориентациями. В этой связи исследование гносеологического потенциала философской метафоры, которая, с одной стороны, всегда использовалась в философии, а с другой стороны - неизменно оставалась одной из периферийных и периодически критикуемых форм представления философской идеи, оказывается востребованным.

Одной из наиболее значимых проблем в современных дискуссиях о гносеологическом статусе философии является проблема отношения философии к науке. Вопрос о том, в какой мере философия является формой научного знания, может и должна ориентироваться на эталоны научности, выступает в том числе и вопросом о языке философии, о способах высказывания ее идей. Несциентистское направление в философии указывает на неадекватность построения философской терминологии по научным образцам и, в свою очередь, ориентируется на художественные приемы выражения философской мысли. Таким образом, изучение вопроса о роли и месте метафоры в философии способствует прояснению более фундаментального вопроса о соотношении философии, науки и художественного творчества, получившего новые основания для актуализации на современном этапе.

Одним из важных направлений в развитии неклассической теории познания является разработка концепции многовариантности познания и сосуществования различных его видов в общественном и индивидуальном сознании. В плане разработки этой концепции особую роль приобретает выявление и изучение познавательных средств, характерных для различных видов знания; одним из таких средств, а также форм выражения познанного как раз является метафора. Поскольку метафора по-разному используется в научном, художественном, философском тексте, сохраняя при этом единство сущности, философское осмысление метафоры способствует также углублению понимания о соотношении общего и особенного в различных видах познавательной деятельности.

Наконец, актуальность темы исследования в практическом отношении связана также со значимостью дидактической и публицистической сторон существования философии в современном мире. И философия как учебная дисциплина, и философия как основание идейных позиций и ценностных суждений в современном обществе должна при обращении к аудитории использовать весь потенциал языка, и с этой точки зрения осмысление традиций, связанных с расширением выразительности философского высказывания - в частности, с использованием метафоры - также имеет значение.

Степень разработанности проблемы

Метафора рассматривалась как риторический прием в произведениях философов и риторов античности Аристотеля, Цицерона, Квинтилиана и др. Как лингвистический феномен метафора рассматривается в работах русскоязычных и зарубежных авторов - Н.Д. Арутюновой, А.К. Авеличевой, А.К. Аверинцева, Б. Бридели, А. Вежбицкой, Н. Гудмена, Т. Добжиньской, К.К. Жоль, Ж. Женетта, С. Левина, Ю.М. Лотмана, A.A. Потебни, А. Ричардса, И.Г. Франк-Каменецкого, О.М. Фрейденберг, Р. Якобсона; метафора как риторический троп была изучена так называемой группой р. (Дюбуа Ж., Эделин Ф., Клинкинберг Ж.-М., Мэнге Ф., Пир Ф., Тринон А.) и др. Филологи определили специфику и место метафоры среди других тропов, роль метафоры в поэтическом и художественном творчестве. Но в этих работах нет отсылки к специфике и роли метафоры в философии и науке, к познавательному потенциалу метафоры, не исследована метафора как средство формирования философских и научных терминов и концепций.

Теории метафоры, в том числе исследования когнитивной природы метафоры, представлены в работах таких зарубежных авторов, как М. Блэк, М. Бридели, Н. Гудмен, Д. Дэвидсон, М. Джонсон, Э. Кассирер, Дж. Лакофф, Э. МакКормак, П. Манн, Дж. А. Миллер, Э. Ортони, Ч. Пирс, П. Рикер, А. Ричарде, Дж. Р. Серль, Ф. Уилрайт и др. Общие проблемы языка философии, использования в ней различных средств выражения рассматривались в работах Ж. Деррида, М.К. Мамардашвили, Ж. Маритена, X. Ортеги-и-Гассета, М.К. Тимофеевой и др.

Для понимания гносеологического потенциала метафоры интересно обращение к работам, посвященным аналогии как методу познания. Это исследования К.Б. Батороева, Э. Дюркгейма, Э. Маха, И.П. Мамыкина, А.И. Уёмова, В.А. Штоффа и др. Но здесь большей частью аналогия исследуется как метод естественных и технических наук, аналогия в гуманитарных науках вообще мало изучена. Кроме того, не была должным образом изучена проблема соотношения метафоры и аналогии.

Особый интерес представляют источники, сближающие и сопоставляющие философию с художественной литературой. Это работы Г. Гадамера, М.К. Мамардашвили, П. Манна, Ф. Ницше, М.А. Розова, некоторых представителей постмодернизма. Но в данном направлении скорее акцентируется общность, чем специфика философской метафоры.

Поскольку метафора рассматривалась в контексте различных форм существования философии, при написании данной работы использовалась историко-философская литература. Приоритет отдавался источникам, характеризующим «дух эпохи» и особенности самой философии в различные периоды ее существования. Это, в частности, работы В.Ф. Асмуса, И.И. Гарина, Ж. Гранье, A.A. Грицанова, И.П. Ильина, Н.Г. Краснояровой, А.Ф. Лосева, Б.В.

Маркова, Ю.П. Михаленко, A.JI. Субботина, К. Фишера, О.В. Хлебниковой, А.Н. Чанышева и др. При описании различных периодов и форм существования философии был неизбежен существенный отбор материала; в исследовании был выбран вариант предметного анализа отдельных философских концепций, в которых достаточно ярко выражены черты, наиболее типичные для каждой формы философствования. Таким образом, для специального рассмотрения были выбраны прежде всего тексты Платона, Ф. Бэкона, Ф. Ницше, Ж. Деррида; использовались также источники, посвященные анализу указанных концепций.

В отечественной философской литературе на данный момент имеется несколько работ, специально посвященных метафоре. Это работы Г.С. Баранова, М.А. Бурмистровой, Е.А. Гогоненковой, Л.Д. Гудкова, С.Ю. Деменско-го, Г.А. Ермоленко, Н.Ф. Крюковой, О.Н. Лагуты, С.А. Никитина, И.В. Полозовой, И.В. Сибирякова, О.В. Тарасова и др. Одному из динамических направлений современной лингвистики - политической метафорологии посвящены работы А.Н. Баранова, Э.В. Будаева, O.E. Рожковой и др. Тем не менее, они не исчерпали задач исследования именно философской метафоры.

В целом степень разработанности проблемы может быть оценена следующим образом. Метафора достаточно хорошо изучена с точки зрения языка, как лингвистический феномен. Это рассмотрение, с одной стороны, создает базу, а с другой - должно быть дополнено изучением метафоры с точки зрения функционирования самой философии, природы и направленности философского высказывания, которое пользуется метафорой как одним из своих средств. Необходимо прояснение вопросов о том, насколько органично такое использование, какие возможности оно создает для философии, как проявляются через использование метафоры интенции философского знания, а через изменение функций метафоры - изменение этих интенций в историческом развитии философии.

Анализ степени и направлений разработанности проблемы определил выбор объекта и предмета диссертационного исследования, постановку цели и задач работы.

Цель данной работы состоит в выявлении сущности и значения метафоры как способа выражения философской идеи, в контексте многообразия форм философского знания.

Для реализации поставленной цели в диссертации необходимо было решить следующие задачи:

1) дать анализ и оценку основных существующих подходов к определению сущности и логической структуры метафоры, определить на этой основе сущность метафоры в гносеологическом аспекте;

2) показать соотношение гносеологической сущности метафоры с близкими к ней формами выражения идеи (аналогия, риторические тропы) и выявить возможные функции метафоры, используемой в философском тексте;

3) систематизировать существующие классификации метафор и показать, какие виды метафор наиболее характерны для философского рассуждения;

4) исследовать специфику построения и функциональной направленности метафор в различных формах философского знания (формирующаяся и зрелая, сциентистская и несциентистская, классическая и неклассическая философия);

5) показать закономерность обращения философии к метафоре, выявить черты философского мышления, обусловливающие его интенцию к метафоричности.

Объектом диссертационного исследования является метафора как элемент философского текста.

Предметом исследования выступает использование метафоры для выражения философской идеи, спектр способов ее применения и ее потенциал в данном качестве.

Теоретико-методологическая основа исследования

Теоретической основой исследования являются произведения отечественных и зарубежных авторов по проблемам природы, построения и функций метафоры. Методологической основой работы выступает диалектический метод, взятый прежде всего в аспекте единства исторического и логического: метафора рассматривается в различных исторических вариациях философского познания с точки зрения ее общих логико-гносеологических функций. Среди общелогических методов использовался прежде всего анализ, конкретизированный в элементаристски-ориентированном варианте: метафора изучалась как одна из возможных смысловых единиц философского текста, «клеточка», сохраняющая основное качество целого, т.е. адекватно выражающая общую направленность и отражающая специфику философского знания.

При исследовании функционирования метафоры в различных модификациях философского знания применялся герменевтический метод. Базовой его техникой является интерпретация, включающая языковую (анализ этимологии выражений и их смыслов) и стилистическую (выявление жанровых ориентиров и анализ текста по законам этого жанра) процедуры; при анализе философских текстов данные технологии интерпретации применялись к обнаруживаемым в них метафорам.

Основные результаты диссертационного исследования, определившие его научную новизну, состоят в следующем:

1) определено, что гносеологическая сущность метафоры состоит в установлении непосредственной связи между внешне отдаленными понятиями в целях обогащения (расширения, уточнения, ассоциативного оформления) смыслового поля ключевого понятия через подключение к нему системы смыслов другого понятия;

2) систематизированы основные функции метафоры, определены как центральные для философской метафоры номинативная и онтологическая; инструментальная и объяснительная; этико-эмоциональная и мировоззренческая функции;

3) показано, что в философском знании удается обнаружить метафоры всех основных видов: именные, предикатные и сентенциальные; стертые и новые; структурные, ориентационные и онтологические, простые и развернутые; при этом различные операции в рамках философского познания (обобщение и выражение общего через особенное, структурирование объекта и рассмотрение его как целого, рефлексия над основаниями и экстраполяция) сопряжены с использованием разных метафор;

4) выявлены свойства философии, которые поддерживают допущение метафоричности представления философских идей: культивируемое многообразие концепций и способов философствования, обращенность к эмпирически труднодостижимым или недоступным объектам, мировоззренческая и ценностная направленность, возобновляющаяся и постоянно углубляющаяся рефлексия над основаниями, рациональный критицизм и диалогичность;

5) показано, что основными функциями метафоры на этапе формирования философии как особой области познания были номинативная и онтологическая функции; в сциентистски-ориентированной философии на первый план выходят инструментальная и объяснительная функции; в неклассической философии оказались особенно значимыми этико-эмоциональная и мировоззренческая функции; философия эпохи постмодерна использует метафору как средство отстранения привычного и культурной игры.

Положения диссертации, выносимые на защиту:

1. Выявление гносеологической сущности метафоры составляет основу ее философского осмысления. Если лингвистика, особенно традиционная, рассматривает метафору как языковой феномен, то цель философии состоит в том, чтобы увидеть, каким образом через метафору реализуется мышление.

2. По логической структуре метафора близка к аналогии; их различие определяется прежде всего в плане задач и соответственно - ожидаемых результатов. Основная цель аналогии (не обязательно достигаемая) - получение истинного знания. Применение метафоры напрямую не связано с поиском истины: метафора ориентирована либо на получение нового знания, либо на е^о представление в процессах трансляции знания.

3. Основными гносеологическими условиями обеспечения эффективности метафоры в философском познании являются интенция к сущности, опора на главное в предмете и учет не только сходств, но и различий сопоставляемых объектов.

4. Гносеологические свойства метафоры, формирующие ее потенциал в качестве средства выражения философской идеи - возможность установления связи между близким и далеким объектами, единство концептуального и эмоционально-насыщенного образа, многоуровневость, ассоциативная гибкость, риторическая эффективность.

5. Присутствие метафоры во всех основных модификациях философского знания свидетельствует об органичности метафоры как средства выражения философской идеи.

Теоретическое значение диссертационного исследования заключается в разработке актуальной проблемы современной теории познания философии - проблемы общего и особенного в средствах выражения идей в контексте различных видов познания. Кроме того, полученные выводы могут послужить основой для изучения гносеологического аспекта других риторических средств.

Практическая значимость диссертационного исследования. Результаты исследования могут использоваться для обогащения способов представления идей в современной философии, а также в практике ее преподавания. Материалы и выводы исследования могут быть использованы в преподавании курсов философии и истории философии.

Структура диссертации подчинена общему замыслу работы, цели и логике исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, первая из которых включает три, вторая - четыре параграфа, заключения и списка литературы. В первой главе рассмотрены гносеологическая сущность, функции и типология философских метафор, во второй главе на основании сформулированных теоретических принципов осуществлен анализ функционирования метафоры в конкретных модификациях философского знания. Работа пред

Заключение диссертации по теме «Онтология и теория познания», Акишина, Елена Олеговна

Основные выводы по главе 2.

1. Метафора находит свое место в различных формах философского знания: в становящейся и зрелой, сциентистски и несциентистски ориентированной, классической и неклассической философии, что позволяет сделать заключение об адекватности и органичности метафоры как формы представления философской идеи.

2. В контексте становящейся философии метафора выполняет прежде всего номинативную функцию, обеспечивая формирование философской терминологии. Именно метафора позволяет строить первичные рациональные рассуждения об объектах, лежащих за пределами опыта, используя для описания мировых процессов существующие представления о более «земных», доступных процессах, что определяет значимость инструментальной функции. Поскольку для становящейся философии характерно сближение онтологии и аксиологии, в ней оказывается востребованным также эмоционально-экспрессивный потенциал метафоры. Наконец, поскольку философия в пери

179 Ж. Деррида Есть ли у философии свой язык?

150 од становления сохраняет непосредственную близость с художественным видением реальности, она имеет в качестве способа выражения философской мысли также эстетическое значение.

3. Специфика построения метафоры в античной философии состоит прежде всего в ее развернутости. Последовательное развертывание метафоры достаточно часто формирует общую структуру авторского текста.

4. В сциентистски-ориентированной философии на первый план выходит использование метафоры для обоснования и прояснения результатов познавательной деятельности, в частности - для объяснения и популяризации философских концепций. Возрастание значимости объяснительной функции метафор связано с изменением степени теоретичности философии, которое превращает трансляцию результатов философского познания в общественное сознание в относительно самостоятельную задачу. ч

5. Если для античной философии более характерно заимствование метафор между представителями (чаще всего) определенного философского направления при сохранении основного смысла, то в классической философии Нового времени расширяется практика использования метафор для критического анализа и противопоставления собственной позиции иной концепции. Кроме того, возникает тенденция трансляции метафор в рамках творчества одного автора из одного тематического раздела в другой - например, из гносеологии в социальную философию - также с переопределением смысла.

6. В рамках научного мышления, в том числе в сциентистски-ориентированной философии, метафора выступает как ядро аналогии, маркирует точку первичного эвристического прорыва, сопоставляющего ранее несравнимое и обнаруживающего глубинное единообразие. Она выступает, таким образом, как отправная точка для дальнейшего, уже собственно-научного рассуждения.

7. Поскольку метафора позволяет совершать перенос свойств с одной части мира (например, неодушевленной природы) на другую (например, на живую природу, на человеческое общество), в сциентистской философии она оказывается одним из необходимых инструментов построения универсальной картины мира.

8. Изменение позиции метафоры в неклассической философии связано прежде всего с глобальным изменением способа и направленности философствования. Значимыми для неклассической философии оказываются такие характеристики метафоры, как многозначность, длящаяся игра смыслов. Поскольку неклассическая философия ориентирована не на строго логическое, а на художественно-эмоциональное убеждение, в ней активно используется экспрессивный и аксиологический потенциал метафоры.

9. Если в классической философии метафоры локализуются, используясь для выражения определенных идей, то в неклассической философии тенденцией является такое построение, при котором отдельные метафоры смыкаются, покрывая все пространство текста. Новым принципом построения метафор становится в неклассической философии также метафора в метафоре, где в рамках контекста, метафорического в целом, его участники строят собственные метафоры. Новые способы построения метафор создают новые источники игры смыслов внутри и вокруг метафоры, существенно увеличивая ее интерпретационные возможности.

10. В философии постмодернизма метафора выступает формой проявления методологического принципа множественности и одним из основных инструментов деконструкции, строясь при этом так, чтобы индуцировать возможность бесконечного ряда интерпретаций.

11. Метафора является адекватным инструментом философского размышления, поскольку соответствует общему духу философии - ее ориентации на свободное и многостороннее познание, организованное эталонами открытой рациональности.

Заключение

Метафора является универсальным языковым феноменом. Она возникает как результат сдвигов существующих смысловых систем, понятий и вызывает появление возможности образования новых смыслов, не сводимых к понятиям, которые образуют метафорическое выражение. Для философии метафора является адекватным, органичным способом ее существования, она неустранима из философского дискурса, выполняет важные гносеологические функции в философии, выступает как форма выражения философских идей.

К основным функциям метафоры в философском познании относятся: номинативная и онтологическая; инструментальная, объяснительная и методологическая; этико-эмоциональная. Эстетическая функция метафоры, первоочередная в художественном контексте, для философского познания является периферийной. Основные гносеологические характеристики метафоры, определяющие выполнение указанных функций специфическим, отличным от других форм представления знания способом - многообразие способов построения, установление связи между близким и далеким объектами, единство концептуального и эмоционально-насыщенного образа, многоуровневость, ассоциативная гибкость, риторический потенциал.

Важным моментом является соотнесенность функций выполняемых метафорой с функциями самой философии, учитывая, разумеется, нетождественность различных философских практик, дискурсов, направлений. Одной из важнейших функций философии является функция мировоззренческая, способность философии постулировать и обосновывать представление о мире, месте и роли в нем человека. Мировоззренческая функция философии может быть соотнесена с мировоззренческой функцией метафоры, способной структурировать наше видение, понимание мира. «Возможно, что метафора вообще есть наиболее мощный лингвистический инструмент, который мы имеем в нашем распоряжении для преобразования действительности в мир, способный адаптироваться к целям и задачам человека. Метафора «антропоморфирует» социальную, а иногда даже физическую реальность и, осуществляя это, позволяет нам в истинном смысле этих слов приспособиться к окру

180 жающей действительности и стать для нее своим» . Помогая человеку встроиться в мир, в социальную и физическую действительность, структурируя и определяя наше видение мира, метафора выполняет мировоззренческую функцию. Соотношение той роли, которую играет метафора в философском тексте, с различными тематическими срезами философии - онтологией, гносеологией, антропологией, аксиологией - и роль метафоры в обеспечении их единства является перспективной темой дальнейшего исследования.

Метафора постоянно внедряется в контекст философии в процессе взаимодействия собственно-философских, художественных и научных стандартов познания и оказывается востребованной в различных способах философствования в связи с необходимостью риторической составляющей философии. Но данная особенность метафоры все же требует специального изучения и анализа. Идея множественности форм и способов познания, освоения действительности не исключает вопроса о границах применимости и уместности метафор. Остается открытым вопрос о соотнесенности философии и литературы, в частности философии и поэзии, философии и мифа. Слишком просто было бы определить эту соотнесенность лишь особенностью авторского стиля.

Интересной проблемой является выявление способа и форм образования метафоры. Метафора может быть образована на основании сходства, аналогии или системы общепринятых ассоциаций, или свободных ассоциаций и т.д. От этого зависит та роль, которую данная метафора играет в философии. Если метафора строится на основании системы общепринятых ассоциаций, то она переносит на незнакомые предметы и явления свойства известных, или привычную их оценку, структурируя, таким образом, наше видение, понимание мира. Если метафора формируется на основании свободных ассоциаций,

180 Анкерсмит Ф.Р. История и типология: взлет и падение метафоры. М., 2003. С. 85. то она ведет к ломке стереотипов, позволяет взглянуть на мир через многовариантность субъективного и т. д.

Метафора находит свое место в различных формах философского знания - в становящейся, классической, неклассической и даже антиклассической философии. Возможность изучения действия метафоричности в текстах различных учений, школ, направлений, течений философии ставит перед исследователем интересную и плодотворную задачу, причем не только с точки зрения историка философии: это позволяет провести сравнительный анализ, выявляя сходства, различия, пересечения направлений и проблем, ранее рассматривающихся как не связанные между собой. Заимствование, различное использование одних и тех же метафор, или, скажем, одного и того же вспомогательного субъекта метафоры при различии главного субъекта может дать материал и с точки зрения психологии философского поиска, и для исследования развития языка философии и взаимопроникновения идей. Постмодернизм акцентировал внимание на том факте, что один и тот же текст, одна и та же метафора обладают возможностью множества интерпретаций. Не только применение метафоры, но и ее интерпретации являются проявлением творчества, воображения, фантазии, позволяют сформировать новый взгляд, подход к какой-либо проблеме.

Метафора рассматривалась нами в данной работе как форма выражения философских идей. Но, согласно диалектике, форма не может быть безразличной к содержанию, как и содержание не может не зависеть от формы. Метафора - это «рефлектированная в себя» форма, способ определенности философского знания, порожденный особенностями его содержания и выражающий его дух. Метафора является адекватным инструментом философского размышления, поскольку в ней могут быть проявлены лучшие черты философии - гибкость и многосторонность рассмотрения, не останавливающееся движение мысли, соединение универсальности высказывания с возможностями персональной интерпретации, единство рационального понимания и ак-сиологически-ориентированного осмысления мира и человека.

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Акишина, Елена Олеговна, 2009 год

1. Августин А. Исповедь блаженного Августина, епископа Гиппонского / Аврелий Августин. М.: ACT, 2006. 440, 8.с.

2. Авеличева А.К. Заметки о метафоре // Вестник МГУ. Сер. 10. Филология.-1973.-№ 1,-С. 18-29.

3. Авеличева А.К. Метафора и контекст // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1974. - № 3. - С. 30 - 40.

4. Аверинцев С.С. Классическая греческая философия как явление историко-литературного ряда // Аверинцев С.С., Франк-Каменецкий И.Г., Фрейденберг О.М. От слова к смыслу: Проблемы тропогенеза. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. 124с.

5. Анкерсмит Ф.Р. История и типология: взлет и падение метафоры. / пер. с англ. М. Кукарцева, Е. Коломоец, В. Катаева М.: Прогресс - Традиция, 2003.-496 с.

6. Антропов В. А., Кашперский В. И. Наука и вненаучное знание. Екатеринбург: Изд-во УГТУ, 1997. 56 с.

7. Аристотель. Метафизика // Аристотель. Соч.: В 4-х тт. Т. 1. Ред. В. Ф. Асмус. М.: Мысль, 1976. 550 с.

8. Аристотель. О душе // Сочинения в четырех томах, Т.1. Ред. В.Ф. Асмус. М. «Мысль», 1975 550с.; 1л. портр.

9. Аристотель. Поэтика // Аристотель. Поэтика. Риторика / Пер. с др.-греч. В. Аппельрота, Н. Платоновой. СПб: Издательский дом «Азбукаклассика», 2007. - 352с.

10. Аристотель. Риторика // Аристотель Поэтика. Риторика / Пер. с др,-греч. В. Аппельрота, Н. Платоновой. СПб: Издательский дом «Азбукаклассика», 2007. - 352с.

11. П.Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990.-512с.

12. Арутюнова Метафора в языке чувств // Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. -М., 1999. С. 385 - 399.

13. Арутюнова Н.Д. Языковая метафора (синтаксис и лексика) // Лингвистика и поэтика. М., 1979. - С. 147 - 174.

14. Асмус В.Ф. Античная философия: 3-е изд. - М.: Высш. шк., 1999. -400с.

15. Аствацатуров А. Три великие книги Фридриха Ницше. // Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза: Пер. с нем. / сост. М. Кореневой; Вступ. ст. М. Кореневой и А. Аствацатурова; Коммент. А. Аствацату-рова СПб.: Худож. лит., 1993. - 672с.

16. Ахутин A.B. Понятие «природа» в античности и в Новое время. М.: Наука, 1988. 208с.

17. Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика: учеб. пособие / А.Н. Баранов. М.: Флинта: Наука, 2007. - 592с.

18. Баранов А.Н. Метафорические модели как дискурсивные практики // Известия АН. Серия Литературы и языка. 2004. - Т. 63. - № 1. - С. 33 -43.

19. Баранов А.Н. О типах сочетаемости метафорических моделей // Вопросы языкознания. 2003. - № 2. - С. 73 - 94.

20. Баранов Г.С. Научная метафора: модельно-семиотический подход. 4.1. Современные лингвофилософские концепции метафоры. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1992. 112с.

21. Баранов Г.С. Научная метафора: модельно-семиотический подход. 4.2. Теория научной метафоры. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1993. 200с.

22. Баранов Г.С. Философия метафоры. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2005.-472с.

23. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989.

24. Батороев К.Б. О сущности и эвристической роли метода аналогии // Вопросы философии, 1981. №8.

25. Батороев К.Б. Структура и методологическое значение кибернетического моделирования и аналогии. Новосибирск, 1970. - 292с.

26. Бердяев H.A. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда,1989. 608 с.

27. Бернал Дж. Наука в истории общества. М., 1956.

28. Бессереброва Н.Д. Метафора как языковое явление // Значение и смысл слова.-М., 1987.-С. 156- 173.

29. Блэк М. Метафора // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. - 512с.

30. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть / Ж. Бодрийяр 2-е изд. - М.: Добросвет, КДУ, 2006 - 389 с.

31. Бридели М. Метафорическое сплетение // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс,1990.-512с.

32. Будаев Э.В. Метафора в политической коммуникации: монография / Э.В. Будаев, А.П. Чудинов. М.: Флинта: Наука, 2008. - 248с.

33. Бэкон Ф. О достоинстве и приумножении наук // Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. 2-е испр. и доп. изд. Т.1. Сост., общ. ред. и вспуп. статья A.JI. Субботина. М., «Мысль», 1977- 567с.

34. Бэкон Ф. Новый Органон // Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. 2-е, испр. и доп. изд. Т. 2. Сост., общ. ред. и вступит, статья A.JI. Субботина. М., «Мысль», 1978 575 с.

35. Бэкон Ф. Приготовления к естественной и экспериментальной истории // Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. 2-е, испр. и доп. изд. Т. 2. Сост., общ. ред. и вступит, статья A.JI. Субботина. М., «Мысль», 1978 575 с.

36. Бэкон Ф. О мудрости древних // Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. 2-е, испр. и доп. изд. Т. 2. Сост., общ. ред. и вступит, статья A.JI. Субботина. М., «Мысль», 1978 575 с.

37. Бэкон Ф. О началах и истоках // Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. 2-е, испр. и доп. изд. Т. 2. Сост., общ. ред. и вступит, статья A.JI. Субботина. М., «Мысль», 1978 575 с.

38. Бюлер К. Языковая метафора // Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка. М., 2000. - С. 315 - 323.

39. Вежбицкая А. Сравнение градация - метафора // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. - М.: . Прогресс, 1990. -512с.

40. Гадамер Г. Философия и поэзия // Гадамер Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. С. 116 125.

41. Галеви Д., Трубецкой Е. Фридрих Ницше М.: Изд-во Эксмо, 2003. - 480с. „

42. Гарин И.И. Ницше. M.: ТЕРРА, 2000. - 848с.

43. Горан В.П. Теоретические и методологические проблемы истории западной философии: монография / В.П. Горан, отв. ред. В.Н. карпович, Рос. акад. наук, Сиб. отд-ние, Ин-т филос. и права. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2007. - 269 с.

44. Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Гоббс Т. Сочинения в 2 т. Т. 2 / Сост., ред., авт. примеч. В.В. Соколов; Пер. с лат. И англ. М.: Мысль, 1991. - 731, 1. е., 1. л. ил. - (Филос. наследие)

45. Гогоненкова E.B. Метафора в науке: философско-методологический анализ. Специальность: 09.00.08 философия науки и техники. Авто-реф. дис. .канд. филос. наук. М., 2005.

46. Гранье Ж. Ницше / Жан Гранье; пер. с фр. В.А. Чернышева. М.: ACT: Астрель, - 2005. - 1582.с.

47. Грицанов A.A., Гурко E.H. Жак Деррида / A.A. Грицанов, E.H. Гурко. -Мн.: Книжный Дом, 2008. 256 с. - (Мыслители XX столетия).

48. Грицанов A.A. Жиль Делёз / A.A. Грицанов. Мн.: Книжный Дом, 2008. - 320 с. - (Мыслители XX столетия).

49. Группа ji: Дюбуа Ж., Эделин Ф., Клинкинберг Ж.-М., Мэнге Ф., Пир Ф., Тринон А. Общая риторика: Пер. с фр. / Общ. ред. А.К. Авеличева. Изд. 2-е, стереотипичное. М.: КомКнига, 2006. - 360с.

50. Губин, В. Д. Жизнь как метафора бытия. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2003.

51. Гудков Л.Д. Метафора и рациональность как проблема социальной эпистемологии. М.: РУСИНА, 1994. 430с.

52. Гудмен Н. Метафора работа по совместительству // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. -М.: Прогресс, 1990. - 512с.

53. Гусев С.С. Смысл возможного. Коннотационная семантика: СПб.: Алетейя, 2002. - 192 с. - (Тела мысли)

54. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология: Введение в феноменологическую философию (главы из книги) // Вопросы философии. 1992.- №7. - С.136-176.

55. Данто А. Ницше как философ. Пер. с англ. А. Лавровой. М.: Идея -Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2001. - 280с.

56. Делез Ж. Логика смысла. М., Издательский Центр «Академия», 1995. -298 с.

57. Деменский С.Ю. Научность метафоры и метафоричность науки: Монография. Омск: Изд-во ОмГТУ, 2000. - 116 с.

58. Деррида Ж. Диссеминация / Ж. Деррида; пер. с франц. Д. Кралечкина. Екатеринбург: У-Фактория, 2007. - 608 с.

59. Деррида Жак. Есть ли у философии свой язык? // http://www.antropolog.ru/doc/library/derrida/derrida

60. Деррида Ж. О грамматологии / Пер. с фр. и предисловие Н.С. Автоно-мовой. М.: Ad Marginem, 2000. - С. 124.

61. Деррида Ж. Позиции / пер. с фр. В.В. Бибихина. М.: Академический проект, 2007. - 160 с. - (Философские технологии).

62. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов // АН СССР, Ин-т философии; общая редакция и вступительная статья А.Ф. Лосева, перевод М.Л. Гаспарова. М.: Мысль, 1979. - 620с.

63. Дэвидсон Д. Что означают метафоры // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990.-512с.

64. Ерилова С.Л. Метафора как средство выражения смысловой неопределенности в политическом дискурсе // Языковые подсистемы: стабильность и динамика. Тверь, 2002. - С. 101 - 109.

65. Ермакова О.П. Об иронии и метафоре // Облик слова. М., 1997. - С. 48-57.

66. Ермоленко Г.А. Методология философского познания: проблемы и перспективы: Монография. Краснодар: Кубанский государственный университет, 2004. - 120с.

67. Женетт Ж. Фигуры. В 2-х томах. Том 2. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998.-472с.

68. Жмудь JI. Я. Наука, философия и религия в раннем пифагореизме. СПб., 1994.-367с.

69. Жмудь JI. Я. Пифагор и его школа (ок. 530 ок. 430 гг. до н.э.) Л., 1990.192с.

70. Жоль К.К. Мысль, слово, метафора. Проблемы семиотики в философском освещении. Киев: Наукова думка, 1984. - 302 е.: рис.

71. Зайнулина JI.M. Метафора в свете типологии разносистемных языков // Теория поля в современном языкознании. Уфа, 2002. - С. 102 - 111.

72. Зализняк A.A. Метафора движения в концептуализации интеллектуальной деятельности // Логический анализ языка. Языки динамического мира.-Дубна, 1999. С. 312-320.

73. Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов. М. Изд-во «Интрада», 2001 -384с.

74. Каменский 3. А. Философия как наука: Классическая традиция и современные споры. М.: Наука, 1995. 173 с.

75. Касавин И. Т. Текст. Контекст. Дискурс: Введение в социальную эпистемологию языка. М.: Канон+, РООИ «Реабилитация», 2008. 544 с.

76. Кассирер Э. Сила метафоры // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. - 512с.

77. Козловски П. Философские эпопеи: Об универсальных синтезах метафизики, поэзии и мифологии в гегельянстве, гностицизме и романтизме // Вопросы философии. 2000. №4.

78. Коренева М. Властитель дум // Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза: Пер. с нем. / сост. М. Кореневой; Вступ. ст. М. Кореневой и А. Аствацатурова; Коммент. А. Аствацатурова СПб.: Худож. лит., 1993.- 672с.

79. Коршунов А. М., Мантатов В. В. Диалектика социального познания. М.: Политиздат, 1988. 216 с.

80. Красноярова Н. Г. Античная философия. Учения. Понятия. Метафоры. Часть 1: Учебное пособие. Омск: Изд-во ОмГТУ, 2006. - 180с.

81. Красноярова Н. Г. Философия и интеллектуальные метафоры Хорхе Луиса Борхеса // Гуманитарные исследования: Ежегодник. Омск: Изд-во ОмГТУ, 2003. Вып. 8. С. 38 46.

82. Крюкова Н.Ф. Метафора и смысловая организация текста: Монография. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2000. - 163с.

83. Крюкова Н.Ф. Пространственно-временные характеристики метафори-зации // Язык в пространстве и времени. Самара, 2002. - С. 239 - 343.

84. Кун Н.А. Легенды и мифы Древней Греции. Боги и герои. Троянский цикл / Предисл. Н.К. Тимофеевой. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1992.-320с.

85. Лагута О.Н. Логика и лингвистика. Материалы специального курса: Учебное пособие для студентов филологических специальностей университетов. 2-е изд., испр. и доп. / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2007.- 158с.

86. Лакофф Джордж, Джонсон Марк Метафоры которыми мы живем. Пер. с англ. / Под ред. и с предисл. А.Н. Браранова. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 256с.

87. Лапшин И. И. Философия изобретения и изобретение в философии: Введение в историю философии. М.: Республика, 1999. 399 с.

88. Ларошфуко Ф. и др. Суждения и афоризмы. / Ф. Ларошфуко, Б. Паскаль, Ж. Лабрюйер; Сост., предисл., примеч. Н. А. Жирмунской. М.: Политиздат, 1990. 384 с.

89. Левин С. Прагматическое отклонение высказывания // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. -М.: Прогресс, 1990. 512с.

90. Лойфман И. Я. Мировоззренческая сущность философии // Двадцать лекций по философии. Екатеринбург: Банк культурной информации, 2001. С. 70-80.

91. Локк Дж. Соч.: В 3 т. М., 1985. - 622 с. - Т. 1.

92. Лосев А.Ф. Бытие имя - космос. М.: Мысль, 1993. - 958 с.

93. Лосев А.Ф. История античной эстетики (ранняя классика). М., 1963. -583с.

94. Лосева И.Н. Теоретическое знание: Проблема генезиса и различения форм. Ростов-н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1989. - 112 с.

95. Лотман Ю.М. Семиотика культуры и поэтика текста // Труды по знаковым системам.- Вып.12.- Тарту: Изд-во Тарт. ун-та, 1981.- С.3-7.

96. Лучинская E.H. Постмодернистский дискурс: семиологический и лин-гвокультурологический аспекты интерпретации: Монография. Краснодар, 2002.- 197 с.

97. МакКормак Э. Когнитивная теория метафоры // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Пргресс, 1990.-512с.

98. Маляр Т.Н. О метафоризации пространственных отношений // Лингвистика на рубеже эпох. М., 2001. - С. 75 - 88.

99. Мамыкин И.П. Аналогия в техническом творчестве. Минск, 1972.

100. Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. М.: Издательская группа «Прогресс», «Культура», 1992.

101. Мамардашвили, М. К. Лекции по античной философии. М.: Аграф, 1998.

102. Мамардашвили, М. К. О философии //Вопросы философии. 1991. №5. С.З- 10.

103. Ман, П. де. Аллегории чтения: Фигуральный язык Руссо, Ницше, Рильке и Пруста: Пер. с англ. / Пер., примеч., послесл. С.А. Никитина. - Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 1999. 368 с.

104. Мареев С.Н., Мареева Е.В., Арсланов В.Г. Философия XX века (истоки и итоги). Учебное пособие. М.: Академический Проект, 2001. -464с.

105. Маритен Ж. Философ в мире / Пер. с фр., послесл., коммент. Б. JI. Губмана. М.: Высшая школа, 1994. 192 с.

106. Марков Б.В. Человек, государство и Бог в философии Ницше. СПб.: «Владимир Даль», 2005. - 788с.

107. Маркова JI.A. Человек и мир в науке и в искусстве. М.: Канон+, РООИ «Реабилитация», 2008. 384 с.

108. Маркова JL А. Философия из хаоса. Ж. Делёз и постмодернизм в философии, науке, религии. М.: Канон +, 2004. - 384 с. - (Современная философия).

109. Мартишина Н.И. Реальность и ее конструирование. Новосибирск: Изд-во СГУПСа, 2009. - 172с.

110. Мартишина Н. И. Типологизация мышления как классификационный принцип //Гуманитарные исследования: Ежегодник. Вып. 9. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2004. С. 48 54.

111. Матросов B.JI. Язык метафоры // Логика и язык. М., 1985. - С. 45 - 54.

112. Мах Э. Познание и заблуждение. Очерки по психологии исследования / Э. Max. -М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2003. 456с.

113. Метафора в языке и тексте: Коллективная монография. М.: Наука, 1988.-176 с.

114. Миллер Джордж А. Образы и модели, уподобления и метафоры // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. - 512с.

115. Михаленко Ю.П. Ф. Бэкон и его учение. М. Издательство «Наука», 1975-264 с.

116. Многообразие жанров философского дискурса: Коллектив, монография: Учеб. пособие / Под ред. В. И. Плотникова. Екатеринбург: Банк культурной информации, 2001. 276 с.

117. Никитин С.А. Метафора // Современный философский словарь/ Под общей ред. д.ф.н. профессора В.Е. Кемерова. - 3-е изд., испр. и доп. - М.: Академический проект, 2004. 864с.

118. Никифоров A.JL Является ли философия наукой? // Философские науки. 1989. №6. С. 42-52.

119. Ницше Ф. О пользе и вреде истории для жизни. Сумерки кумиров, или как философствовать молотом. О философах. Об истине и лжи во вненравственном смысле: Пер. с нем. / Ф. Ницше, Минск: Харвест, 2003.-384с.

120. Ницше Ф. Веселая наука. // Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза: Пер. с нем. / сост. М. Кореневой; Вступ. ст. М. Кореневой и А. Аствацатурова; Коммент. А. Аствацатурова - СПб.: Худож. лит., 1993. 672с.

121. Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей. / Пер. с нем. Е. Герцык и др. М.: Культурная революция, 2005. - 880с.

122. Ницше Ф. К генеалогии морали. Полемическое сочинение. // Ницше Ф. Так говорил Заратустра; К генеалогии морали; Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм: Сборник/Пер. с нем.; Худ. обл. М.В. Дра-ко. Мн.: ООО «Попурри», 1997. - 624с.

123. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки. // Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза: Пер. с нем. / сост. М. Кореневой; Вступ. ст. М. Кореневой и А. Аствацатурова; Коммент. А. Аствацатурова СПб.: Худож. лит., 1993. - 672с.

124. Ницше Ф. Сумерки кумиров, или как философствуют молотом. // Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза: Пер. с нем. / сост. М. Кореневой; Вступ. ст. М. Кореневой и А. Аствацатурова; Коммент. А. Аствацатурова СПб.: Худож. лит., 1993. - 672с.

125. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого. // Ницше Ф. Так говорил Заратустра; К генеалогии морали; Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм: Сборник/Пер. с нем.; Худ. обл. М.В. Драко. Мн.: ООО «Попурри», 1997. - 624с.

126. Новейший философский словарь. Постмодернизм / Главный научный редактор и составитель A.A. Грицанов. Мн.: Современный литератор, 2007.-816с.

127. Общественное сознание и его формы / Под ред. В. И. Толстых. М.: Политиздат, 1986.

128. Ольховский Д.Б. Метафоричность художественного текста // Текст в языке и речевой деятельности. М., 1987. - С. 173 - 183.

129. Орбел Н. Ессе biber. Опыт ницшеанской апологии. // Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей / Пер. с нем. Е. Герцык и др. М.: Культурная революция, 2005. - 880с.

130. Ортега-и-Гассет X. Две великие метафоры // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз./ Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990.-512с.

131. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Ортега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства. М.: Радуга, 1991. С. 40 228.

132. Ортега-и-Гассет X. Почему мы вновь пришли к философии? // Ортега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства. М.: Радуга, 1991. С. 9 - 39.

133. Ортони Э. Роль сходства в уподоблении и метафоре // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз./ Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. -М.: Прогресс, 1990. 512с.

134. Падучева Е.В. Метафора и ее родственники // Сокровенные смыслы: Слово. Текст. Культура. М., 2004. - С. 187 - 203.

135. Перцев A.B. Типы методологий историко-философского исследования: Закат рационализма. Свердловск: Изд-во УрГУ, 1991. 196 с.

136. Платон Кратил // Собрание сочинений в четырех томах. Т I. М.: Мысль.

137. Платон Теэтет // Диалоги. Книга первая М.: Эксмо. 2008. 1232с.

138. Платон Менон // Диалоги. Книга первая М.: Эксмо. 2008. 1232с.

139. Платон Федр // Диалоги. Книга первая М.: Эксмо. 2008. 1232с.

140. Платон Федон // Диалоги. Книга первая М.: Эксмо. 2008. 1232с.

141. Платон Протагор // Диалоги. Книга первая М.: Эксмо. 2008. 1232с.

142. Платон. Государство // Диалоги. Книга вторая. М.: Эксмо, 2008. 1360с.

143. Платон. Тимей // Диалоги. Книга вторая. М.: Эксмо, 2008. 1360с.

144. Рассел Б. История западной философии: В 2 кн. Новосибирск, 1994. Кн. 1-2.

145. Рикер П. Живая метафора // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., иеп. польск. яз. / Ветуп. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Пргресс, 1990. - 512с.

146. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. 1. Античность. - ТОО ТК «Петрополис» Санкт-Петербург, 1997. -336с.

147. Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Том 4. От романтизма до наших дней. ТОО ТК «Петрополис», СПб., 1997.-880с.

148. Религиоведение / Энциклопедический словарь. М.: Академический проект, 2006. - 1256с.

149. Рикер П. Метафорический процесс как познание, воображение и ощущение // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. - 512с.

150. Риккерт Г. Философия жизни: Пер. с нем. M. М. Рубинштейн. Киев: Ника-центр, 1998. 440 с.

151. Ричарде А. Философия риторики // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. -512с.

152. Рожкова O.E. Метафоры в политическом дискурсе // Вопросы когнитивной лингвистики. - 2005. - № 1. С. 98 - 101.

153. Розов М. А. Наука и литература: два мира или один? (Опыт эпистеми-ческих сопоставлений) // Альтернативные миры знания / Под ред. В.Н. Поруса и Е. Л. Чертковой. СПб.: Изд-во РХГИ, 2000. С. 80 101.

154. Рорти, Р. Тексты и куски // Логос. Философско-литературный журнал. №8. 1996. С. 173 189.

155. Руссо Ж.-Ж. Опыт о происхождении языков, а также о мелодии и музыкальном подражании // Сочинения / Пер. с фр. Н.И. Кареев и др.; Сост. и ред. Т.Г. Тетенькина. Калининград: Янтар. сказ, 2001. - 416с.

156. Серль Джон Р. Метафора // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. - М.: Прогресс, 1990. 512с.

157. Сибиряков И.В. Метафора: гносеологический статус, механизмы реализации и роль в познании. Монография / И.В. Сибиряков; Челяб. гос. акад. культуры и искусств. Челябинск, 2006. - 129 с.

158. Симашко Т.В., Литвинова М.Н. Как образуется метафора (деривационный аспект). Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1993 - 218 с.

159. Скляревская Г.Н. Метафоры в системе языка / отв. ред. Д.Н. Шмелев. СПб: Наука, 1993.- 152 с.

160. Стахова И. Значение метафоры в способе мышления и выражения в; науке // Познание в социальном контексте / Под ред. И. Т. Касавина. М.: Изд-во ИФ РАН, 1994. С.48 62.

161. Субботин А.Л. Фрэнсис Бэкон. М., Издательство «Мысль», 1974. - 175с.

162. Субботин А.Л. Фрэнсис Бэкон и принципы его философии // Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. 2-е испр. и доп. изд. Т.1. Сост., общ. ред. и вспуп. статья А.Л. Субботина. М., «Мысль», 1977 567с.

163. Суровцев В.А., Сыров В.Н. Языковая игра и роль метафоры в научном познании /Работа выполнена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, грант № 97-03-04328.

164. Тарасов О.В. Соотношение метафоры и науки: основные философско-мировоззренческие подходы. Специальность: 09.00.01 Онтология и теория познания. Автореф. дис. . канд. филос. наук. Уфа, 2005.

165. Тимофеева М.К. Язык с позиции философии, психологии, математики: Учеб. Пособие / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2007. 144с.

166. Уилрайт Ф. Метафора и реальность // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. М.: Прогресс,1990.-512с.

167. Уемов А.И. Логические основы метода моделирования. М.: «Мысль», 1971.-311с.

168. Федяев, Д. М. Литературные формы приобщения к бытию. Омск: Изд-во Омского педагогического университета, 1998. 140 с.

169. Фейнман Р. Характер физических законов. М.: Наука, 1987. 160с.

170. Философское сознание: драматизм обновления. М.: Политиздат,1991. 413 с.

171. Фишер К. История новой философии: Введение в историю новой философии. Фрэнсис Бэкон Веруламский: Пер. с нем. / К. Фишер. - М.: ООО «Издательство ACT», 2003. 541, 3. с.

172. Фрагменты ранних греческих философов. Часть 1. От эпических тео-космогоний до возникновения атомистики / Издание подготовил A.B. Лебедев. М.: Наука, 1989. 576с.

173. Франк-Каменецкий И.Г. К вопросу о развитии поэтической метафоры // Аверницев С.С., Франк-Каменецский И.Г., Фрейденберг О.М. От слова к смыслу: Проблемы тропогенеза. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 124с.

174. Фрейденберг О.М. Проблема греческого литературного языка // Аверницев С.С., Франк-Каменецский И.Г., Фрейденберг О.М. От слова к смыслу: Проблемы тропогенеза. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 124с.

175. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. 2-е изд., испр. и доп.- М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. 800 с.- (Исследования по фольклору и мифологии Востока).

176. Фулье (Фуйе) Альфред Жюль Эмиль. Ницще и имморализм.: Пер. с фр. Изд. 2-е, стереотипное. -М.: КомКнига, 2006. 328с.

177. Хлебников Г.В. Античная философская теология / Г.В. Хлебников; Ин-т науч. информ. по обществ, наукам РАН. М.: Наука, 2007. - 232с.

178. Хлебникова О. В. Основные проблемы постмодернистской философии: Методические указания при изучении курса «Философия» Омский гос. ун-т путей сообщения. Омск, 2006. 32 с.

179. Чанышев А.Н. Философия Древнего мира: Учеб. для вузов. М.: Высш. шк., 2001.-703с.

180. Чанышев А. Н. Италийская философия. М., 1975. - 216 с.

181. Швырев B.C. Научная рациональность: проблемы критического осмысления // Природа. М., 1992. № 4. С. 3 8.

182. Якобсон Р. Два аспекта языка и два типа афатических нарушений // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп. польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой; Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. -М.: Прогресс, 1990. 512с.

183. Ямвлих. О Пифагоровой жизни / Пер. с древнегреч. И.Ю. Мельниковой. М.: Алетейа, 2002. - 192 с.

184. Peres Constanze. On Using Metaphors in Philosophy // Philosophical Methodology /

185. Peters F. E. Greek Philosophical Terms. A Historical Lexicon. New York: New York university press. London: university of London press limited,1967.

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.

МЕТАФОРА

Философский энциклопедический словарь . 2010 .

МЕТАФОРА

МЕТАФОРА (греч. μεταφορά - перенос) - использование не буквального (прямого), а переносного значения слов. Идущее от Аристотеля учение о метафоре трактует ее как чисто риторическую фигуру. В своей “Поэтике” Аристотель определял метафору как перенос имени с рода на , или с вида на , или с вида на вид, или по аналогии. Позднее Дж. Вико видел в ней “перенесение выражений на вещи неодушевленные с человеческого тела” (Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. Л., 1940, с. 146). В литературоведении под метафорой понимают разновидность тропа, в котором слова соединяются на основе сходства некоторых признаков у предметов, обозначаемых этими словами (напр., “серп месяца” или “пожар зари”).

В европейской философии Нового времени сложилось сугубо отрицательное к использованию метафор, поскольку включавшие их утверждения не могли быть оценены с точки зрения их истинности или ложности. Представление тогдашних мыслителей о философии и науке как средствах получения и выражения абсолютно истинного знания об окружающей действительности обусловило метафор в качестве ненужного украшательства речи, порождающего лишь ошибки и недоразумения.

В истории изучения метафор можно выделить три основных этапа: 1) понимание метафоры как особого вида сравнения; 2) интеракционистская концепция; ее представители считают, что столкновение различных уровней значения, которыми обладают используемые языковые средства, порождает особый контекст, позволяющий по-новому взглянуть на все объекты, включенные в него; 3) концепция “семантического сдвига”, новых способов видения мира, возникающих в результате столкновения различных языковых значений.

В целом метафора рассматривается как , позволяющее производить семантический сдвиг в значениях языковых выражений, с помощью чего осуществляются различные интеллектуальные процессы, связанные с выявлением и описанием новых характеристик объектов, которые интересуют человека, а также новых связей между ними. Лит.: Метафора в языке и тексте. М., 1988; Теория метафоры. М., 1990.

С. С. Гусев

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль . Под редакцией В. С. Стёпина . 2001 .

Синонимы :

Смотреть что такое "МЕТАФОРА" в других словарях:

Вид тропа (см.), употребление слова в переносном значении; словосочетание, характеризующее данное явление путем перенесения на него признаков, присущих другому явлению (в силу того или иного сходства сближаемых явлений), к рое так. обр. его… … Литературная энциклопедия

- (перенесение, греч.) самая обширная форма тропа, риторич. фигура, представляющая собой уподобление одного понятия или представления другому, перенос на него значимых признаков или характеристик последнего, использование его в… … Энциклопедия культурологии

- (греч. metaphora перенесение, meta, и phero несу). Иносказательное выражение; троп, состоящий в том, что название одного понятия переносится на другое на основании сходства между ними. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка.… … Словарь иностранных слов русского языка

Метафора - МЕТАФОРА (греч. Μεταφορα перенесение) вид тропа, в основе которого лежит ассоциация по сходству или по аналогии. Так, старость можно назвать вечером или осенью жизни, так как все эти три понятия ассоциируются по общему их признаку приближения … Словарь литературных терминов

МЕТАФОРА - МЕТАФОРА, метафоричность (греч. metaphorá), вид тропа, перенесение свойств одного предмета (явления или аспекта бытия) на другой, по принципу их сходства в каком либо отношении или по контрасту. В отличие от сравнения, где присутствуют оба члена… … Литературный энциклопедический словарь

метафора - МЕТАФОРА (от греч. metaphora перенесение) центральный троп языка, комплексная образно семантическая структура, представляющая особый способ познания, осуществляемый посредством генерации образов, возникающих в результате взаимодействия… … Энциклопедия эпистемологии и философии науки

Метафора - Метафора ♦ Métaphore Стилистическая фигура. Неявное сравнение, использование одного слова вместо другого на основе некоторых аналогий или сходства между сравниваемыми предметами. Число метафор поистине бесконечно, но мы приведем лишь… … Философский словарь Спонвиля

Иносказаніе въ переносномъ смыслѣ сказанное. Ср. «Голова!» умница (какъ вмѣстилище ума): это метафора, но голова въ Думѣ понимается въ смыслѣ главный (отъ глава) и, иногда, ничего не имѣетъ общаго съ «головой» въ первомъ смыслѣ. *** Афоризмы. Ср … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)

См … Словарь синонимов

ФИЛОСОФИЯ МЕТАФОРЫ

Андрей Вознесенский

Вл. НОВИКОВ.

«Новый мир» №8, 1982.

Т янутся друг к другу слова, предметы, понятия, радуются своему внезапному сходству. Встретившись, расстаются - с грустью или с болью. Расстаются навсегда, но тяга к сближению передается другим словам, предметам, понятиям - новые возникают союзы, новые звучат диалоги. Мир строится непрерывно. Таков основной закон поэтики Вознесенского, такова эмоциональная логика его образов. Метафорическое изобилие стихов Вознесенского - факт очевидный, но еще не очень понятый хотя бы потому, что оценки он вызывает полярно противоположные. Попробуем в интересах ясности прислушаться к аргументам тех, кто метафоричность не одобряет.

Честно говоря, иной раз начинает казаться, что для многих тут все дело в термине, в самом слове «метафора», воспринятом в качестве какого-то жупела, какого-то синонима вычурности и нарочитости. Древнее слово это стало казаться модной новинкой - может быть, потому, что оно лет двадцать назад особенно полюбилось поэтам, которые, похитив его у кабинетных филологов, выпустили, как птицу, из клетки академического стиля на вольные страницы своих книг. «Метафора - мотор формы»,- написал Вознесенский в 1962 году, размышляя о поэзии Гарсиа Лорки. Кому-то этот лозунг оказался неприятен, кому-то просто непонятен - и потому враждебен. Я не считаю, что понятие «метафора» нуждается в защите и оправдании, но не хочу отгораживаться и от тех читателей, которые с подозрением относятся к моторам и формам. Рискуя впасть в просветительскую наивность, спешу успокоить их: загадочное слово «метафора» во многом сходно по смыслу с простым русским словом «сравнение». Говоря о метафоричности Вознесенского, непременно вспомнят:

Мой кот, как радиоприемник,

зеленым глазом ловит мир.

В строгом педантичном смысле это сравнение: названы обе составляющие образ части, между ними есть союз «как» и т.д. Вообще говоря, для поэзии нашего века мелочные технические различия между сравнением и метафорой становятся все менее важными, поэтому в академической науке возник составной термин метафора-сравнение, а некоторые теоретики просто считают метафору частным случаем сравнения.

Зачем все эти терминологические трюизмы? Затем, чтобы продолжить их трюизмом философским «все познается в сравнении », а потом перейти к вещам ме нее очевидным.

Мир, состоящий из разнородных, не соотнесенных друг с другом предметов, называется хаосом. Сравнение - первый шаг навстречу гармонии. Между котом и радиоприемником гораздо больше различий, чем сходства. Они не были похожи до тех пор, пока в комнату не вошел человек. Это третий, и, может быть, важнейший, элемент художественного сравнения. Его-то иногда не замечает читатель, допуская ошибку не теоретическую - душевную. Потому трудно согласиться с теми: кто считает метафоричность Вознесенского чрезмерной. Нужна ли умеренность в той работе, которую Блок определял словами «безличное - вочеловечить»? А в деле «вочеловечива ния» метафора - одно из самых мощных средств.

Да и существует ли вообще неметафорическая поэзия? Может быть, дело в том, что одни пользуются набором готовых метафор, а другие еще и создают новые? Не является ли метафорой и сам стих? Во всяком случае, его изобретатель обладал богатым воображением, раз он решился бесконечность жизни и речи уподобить краткому мигу - строке.

Метафора по-гречески означает перенос, перенесение признака с одного предмета на другой. Метафора Вознесенского - это чаще всего вознесение, рывок от традиционно низкого к высокому.

Суздальская богоматерь,

сияющая на белой стене,

как кинокассирша

в полукруглом овале окошечка!

Острый взгляд? «Хищгый глазомер»? Но ведь эти качества просто так никому не даются: они входят в состав таланта только в сочетании с жаждой идеала. Обна ружить чисто геометрическое сходство окошка кассы с формой нимба может, наверное, каждый человек. Но точно выра зить эмоциональное следствие этого сходства - дело другое. Здесь соблюдена душевная мера гармонии, ведь сравнение получилось обоюдовозвышающее: кассирша уподобилась Богородице , а та в свою оче редь ожила, заговорила.

Но не так легко, наверное, читателю настроить свое зрение сообразно метафорическому световому потоку. Иначе откуда бы взялось столько недоразумений?

Сколько было тьмы непониманья...

При появлении «Параболической баллады» кто-то упрекнул Вознесенского в воспевании окольно-параболических путей и недооценке прямой линии. «Треугольная груша» долгое время служила дежурным символом заведомой бессмыслицы, хотя в самом стихотворении «груши треугольные» пояснялись рифмой «души голые» - какие еще нужны комментарии? «Антимиры» утвердили за автором стойкую репутацию негативиста, строящего свой мир не то на потусторонних, не то на нигилистических основаниях Это при всем множестве стихов, совершенно недвусмысленно рисую щих земные радости, выражающих жизневосприятие безмерно счастливого человека!

Тут какое-то циклопическое зрение, убежденная однобокость. А может быть, и душевная лень, нежелание сделать малейшее усилие - перевернуть медаль и посмотреть, что там, с другой стороны. Этим объясняю и странные претензии к тем стихам Вознесенского, где он оплакивает нерожденные поэмы или рассказывает, что ему не пишется. Неужто непонятно, что на самом-то деле таким способом изображается рождение поэзии, процесс писания рисуется? Только через противоположность. «Не» (как и «анти») - знак метафоричности особого рода. Попросту говоря, знак отрицательного сравнения - приеме, весьма распространенного в русском фольклоре (загляните в Киршу Данилова - такие роскошные «антимиры» найдете), да и у классиков популярного («Не стая воронов слеталась..,». «Не ветер бушует над бо ром...»).

Не в поучение - в порядке обмена читательским опытом хочется сказать: не надо отвлекаться на мелочи, тратить эмоции на изучение химического состава сора, из которого порой растут стихи. Не надо отколупывать краску с полотна.

Я нашел тебя на свалке.

Но я заставлю тебя сиять.

А сияние - только на стыках, на пересечениях, в сравнениях всего со всем. Вознесенскому все слова нужны, все вещи, реалии, темы. Про иных поэтов можно заранее сказать: такое-то слово для него нехарактерно, на такую-то тему он писать не станет. Но не про Вознесенского. По тематике и словарю он универсалист, энциклопедист. А где установка на энциклопедизм, на полноту обзора - там отсутствие в художественной системе любой темы (самой приземленной), любого слова (самого грубого) было бы просто ложью. Вот почему для Вознесенского употребление в стихах слова «унитаз» не является непристойностью, а те, кто таковую здесь усматрива ет, просто стихи не по назначению употребляют. Не что за предмет назван, а с чем он сравнивается - вот логика поэзии

Метафора-волшебные очки. - Не надо рассуждать, зачем они, из чего сделаны, нравственна или безнравственна их материальная оправа. Примерите взгляд поэта, сравните его со своим собственным. У каждого ведь живого, пишущего ли стихи, нет ли, есть свои метафоры мира:

Есть в душе у каждого, не всегда отчетливо,

тайное отечество безотчетное.

Колебание этих тайных струн в душе читателя есть необходимое условие контакта с поэтическим миром Вознесенского. Оно, естественно, ее может на сто процентов, зеркально повторить тот импульс, которым стихи рождены. Поэзия не телеграф, она не способ передача информации, а резонанс, возникающий при взаимном духовном напряжении поэта в читателя.

Первая возможная ошибка при читательской работе с метафорами Вознесенского - буквальное восприятие элементов, образующих сравнение. Вторая - рассудочная расшифровка метафоры. Ясно, что при определенной степени культурной осведомленности можно подыскать какие-то значения и для кота-радиоприемника, и для глобуса-арбуза «в авоське меридианов и широт», и для виолончельности дубового листа, и для математической метафоры « 2 = 1 > 3 000 000 000», и для «душевной аллергии». Можно, но не нужно. Надо понять общий закон метафорического строя, а строй этот эмоционален, и постигнуть это можно только эмоциональным трудом. Тут не помогут ни логическое манипулирование, ни эрудиция, ни выколупывание реминисценций и перекличек. Тут, наверное, все зависит от душевной мобильности, от культуры чувствования - культуры безотчетного.

Вот «Старый Новый год», известное стихотворение. О чем оно, зачем оно? В России год начинается дважды, и получается

с первого по тринадцатое

пропасть между времен.

Каждому понятна логическая сторона такой метафоры. Но это только вход в стихотворение. А дальше поэт предлагает эту «пропасть между времен» представить, почувствовать, пережить. Он нам демонстрирует свободный полет своего чувства:

вместо метро «Вернадского»

кружатся дерева

сценою императорской

кружится Павлова-

и приглашает лететь рядом. Если читателю не приходилось прежде испытывать подобные ощущения, - мечтать на подобные темы, то полета, по всей видимости, не получится независимо от образовательного ценза. Но со второго-третьего раза может получиться- через год через десять лет, все равно. Метафора - рычаг, поднимающий душу ввысь, а поэт- учитель, инструктор, обучающий навыкам внутренней свободы:

- Мама, кто там, вверху, голенастенький,-

руки в стороны - и парит?

- Знать, инструктор лечебной гимнастики.

Мир не может за ним повторить.

Повторить иногда бывает трудно. Я сравнил бы еще чтение Вознесенского с биатлоном: подобно лыжнику-стрелку, читатель должен пройти трассу стиха на высокой «певчей скорости», успевая на ходу попасть взглядом во все мишени-метафоры. Каждый промах взгляда - потеря, а подолгу у мишеней задерживаться нельзя: пока будешь глубокомысленно мусолить отдельную метафору, потеряешь смысл интонации, ощущение речевой естественности. Это тренировка душевной техники, отзывчивости на радость и на боль.

Часто говорят о том, что метафоры и ритмы Вознесенского сконструированы, смонтированы, не рождены непосредственным эмоциональным порывом! Но сделанное в искусстве, если оно сделано хорошо, сразу становится живым, «рожденным» (смотри об этом у Овидия - история Пигмалиона). Художественное творчество - это всегда сочетание сознательного конструирования и безотчетных прозрений. Сколько затрачено того и другого - это интимная тайна художника. Сомножители творческой работы не известны никому, даже самим поэтам (вспомните, сколь наивна была попытка Э. По объявить своего «Ворона» плодом холодного конструирования),- известно только произведение.

А что касается обнаженности приемов, то за ней у Вознесенского стоит чаще всего обнаженность чувства:

Можно и не быть поэтом,

но нельзя терпеть, пойми,

как кричит полоска света,

прищемленного дверьми!

Отчетливость метафорических линий - форма откровенности. Эти линии - набухшие вены на натруженных руках поэзия. Для Вознесенского метафора не только средство живописания, но и способ автопортретирования, лирического самопознания. Авторское «я» строится на многократном сравнения себя с самыми разными людьми. С Мэрлин Монро и рыбаком, с Пушкиным и Гоголем, с Маяковским и Высоцким, с загорским монахом и футболистом, с камергером Резановым и студенткой Светланой Поповой, с одинокой женщиной, потерявшей любимую кошку, и администратором гостиницы, с Пастернаком и настоятелем Полисадовым. (А чем неканоничны переводы стихов Микеланджело? Тем прежде всего, что в каждом «я» сравнение автора с переводчиком.) Это все ли ца, а не маски. Поэт не играет во всех этих людей, не притворяется ими, а ищет с каждым общее - с каждым разное, для каждого открывает новое место а своей душе. И несходства не стыдится, не скрывает его - оно ровно в такой же степени цен но и значимо, как сходство:

Такое же - и вес другое

В этом отношении любопытно сравнить поэзию Вознесенского со столь же многонаселенными поэмами и стихами Евтушенко. У того совершенно иной способ общения с героями. Евтушенко рвется к отождествлению себя со всеми и всех с собой. Малейшего сходства ему достаточно, чтобы заявить: «Я - это ты», неумолимо требуя ответного признания. Поэтический идеал Евтушенко можно представить в виде пиршественного стола, где вместе с автором восседают в одном ряду и Стенька Разин, и Пушкин, и декабристы, и строите ли Братской ГЭС, в борцы за освобожде ние Африки и Латинской Америки. Все поют общие песни, все связаны одним чувством.

Вознесенский же предпочитает с каждым говорить с глазу на глаз. Лицом к лицу. Делясь с читателем духовными ре зультатами этих встреч, их интимно-чело веческую сторону он открывает не полно стью. Для него существует некая тайна диалога, как тайна исповеди.

Что лучше? Не знаю. Наверное, эти две системы равноценны, равноправны, и время вызывает их к жизни попеременно. Но разницу важно понимать. В лирического героя Вознесенского нельзя смотреться как в зеркало, подставляя буквальным образом читательское «я» на место авторского, выискивая в стихах те мысли в чувства, которые можно полностью принять за свои. Нет, здесь надо не приравнивать, а сравнивать: себя с поэтом, поэта с собой. Ли цом к лицу. Неправда, что таким спосо бом «лица не увидать», что «большое видится на расстоянье». С дистанции лучше познаются размеры - это дело другое, но суть, выражение лица надо читать вблизи.

Лирический герой Вознесенского человечески конкретен, определенен. Стремясь понять все и всех, он не заявляет авансом всепонимания и всепринятия. Любя Пикассо, не скажет, что ценит также и Шишкина. Ценя в женщине красоту, не поспешит оговориться, что на первом плане для него вес же душевные качества. У него очень свои почва и судьба. И он не стесняется своей московской послевоенной почвы, не стесняется быть современником себя са мого. А тем, кто эту почву «читает недостаточной. Вознесенский скажет дружески:

Любимые современники,

у вас века другого нет…

Не так просто, откровенно говоря, заработать право, не становясь на котурны, выступить от имени столетия, как это сделано автором в «Монологе XX века». Это стихотворение - как картина с двойным светом. Если прочесть, не обратив внимания на название, его можно принять за монолог самого поэта (строго логически, «мой век» - так век о себе говорить не может). Здесь опять метафора, сравнение, совпадение-несовпадение века и поэта. За ораторской декламацией в тенях смыслового смещения рождается философский подтекст.

Культура вечности складывается из усилий тех, кто был верен своему веку. Споря с ним, ненавидя его, тревожась за века последующие, но никогда свой век не предавая.

Почва, судьба... Не превращаются ли эта слова в некую догму, когда за ними подразумевают строго обязательный вариант биографии: испытания, невзгоды, трудности? А громкий успех, напряженно-интересные встречи, жадный взгляд миллионной аудитории - это не судьба? Отсюда ведь тоже кое-что открывается. Что же до трудно стей, испытаний и даже мучений, так поэтическая профессия всегда дарует их в избытке.

Своей профессии Вознесенский никогда не стыдится, не притворяется даже в шутку непоэтом. Поэзия - доминанта характера, суть судьбы, смысл жизни:

Ни в паству не гожусь, ни в пастухи,

другие пусть пасут или пасутся.

Я лучше напишу тебе стихи.

Они спасут тебя.

Из Мцхеты прилечу или с Тикси

на сутки, но зато какие сутки!

Все сутки ты одета лишь в стихи.

Они спасут тебя.

Ты вся стихи - как ты ни поступи,-

зачитанная до бесчувствия.

Ради стихов рождаются стихи.

Хоть мы не за «искусство для искусства».

Эл стихотворение построено на бесстрашно -прямом сравнении поэзии с женщиной - или женщины с поэзией. Элементы сравнени я не вполне совпадают, между ними остается смысловой зазор, «сквозняк про странства». «Ты» приобретает еще одно значение - жизнь . Поэзия и жизнь раз дельны, но поэт не чувствует между ними границы. Блок говорил о нераздельности и н еслиянности жизни я искусства - эта формула антирассудочна, «ее можно только пережить , почувствовать. Вознесенский дал свой эмоциональныйвариант этой идеи на сегодняшнем языке.

Поэзия служит жизни по свободному выбору, ничего не обещая заранее. Иначе это будет не служение, а служба. «Ради стихов рождаются стихи», и именно по этому произведения Вознесенского не внешне, а по сути связаны с самыми важными болезненными вопросами сегодняшнего человечества. Поэта властно тянет к «устью предчувствий», он пробует пережить разные варианты будущего планеты, в том числе я варианты самые беспо щадные. Именно пережить, предчувствовать, а не предвидеть, поскольку разум часто пасует, когда мысль обращается к трагическим крайностям. Чувство смелее, оно вторгается и в те пределы, о которых «страшно подумать». Апокалиптические фантасмагории Вознесенского - это прививка боли себе и читателю. Сделана ставка не правду чувства: только оно, развернувшись во всей полноте, может опровергнуть худшие прогнозы. Нужны существенные коррективы к самому идеалу челове ка. Homo sapiens должен развиться еще и как homo sensibilis - человек чувствую щий. Так я определил бы складывающуюся у Вознесенского модель гуманистической стратегии. Недаром он решительно отредактировал Декарта, предложив формулу «чувствую - стало быть, сущест вую».

Это не проповедь расслабленной чувствительности, а устремленность к новым возможностям, новым цветам и оттенкам того сложного спектра, который являет собой бытие человека. Здесь еще очень много непознанного, недочувствованного, сулящего новые горизонты и для разума. Космос чувства - это равновесие радости и боли. Пока баланс этих сообщающихся сосудов сохраняется - мир неистребим.

Сравнение, соотнесение радости и бо ли - сквозная тема поэтической работы Вознесенского, начатая еще в «Мастерах», развернутая во множестве сюжетов и об разов и наиболее отчетливо обобщенная метафорой соблазн . О радости и боли Вознесенский не рассказывает, он вводит их в читателя через стих. Не называет, а вызывает. Здесь опять-таки таится причи на недопонимания и недовольства. Кто-то боится боли, кто-то не умеет радоваться. Так что у «инструктора лечебной гимна стики» работы всегда будет достаточно:

Среди ангелов-миллионов,

даже если жизнь не сбылась,-

соболезнуй несоблазненным.

Человека создал соблазн.

Чувство - не замена разума, а его проводник в сложных, кажущихся тупиковыми ситуациях. Метафора - не замена мысли, а энергетическое поле, в котором думается по-новому, обновляются и самые спо собы мышления. Вот реплика Вознесенского в экологической дискуссии:

Поглядишь, несметно разрастается зло,-

слава Богу, мы смертны, не увидим всего.

Поглядишь, как несмелы табунки васильков,

слава Богу, мы смертны, не испортим всего.

Две взаимоисключающие мысли не уничтожаются, поскольку они стоят не прямо друг против друга, а немного боком. Это не «тезис и антитезис», а сравнение мыслей. Сами мысли здесь выступают как материал, итог их взаимодействия чис то художественный, эмоциональный. Трак товать итоговый смысл каждый читатель волен по-своему, но одно ясно: выход у человечества есть, хотя найти его трудно. Что могут стихи? Даже если только рас крепостить ищущее сознание - уже нема ло.

Чувство выступает для Вознесенского и тем критерием, который диктует меру про стоты или сложности разговора с читате лем. Вообще говоря, поэтов сложных или простых, по-моему, не существует: и сложность и простота - инструменты, выбираемые в соответствии с интуитивно ощущаемой творческой задачей. Но по скольку Вознесенского даже в последнем энциклопедическом словаре сопровождает мета усложненности, хочется сказать и о вполне доступной поэту «неслыханной про стоте». Ну вот хотя бы:

Ты меня на рассвете разбудишь,

проводить необутая выйдешь.

Ты меня никогда не забудешь.

Ты меня никогда не увидишь.

Заметим только, что и простота у Вознесенского своя, «неслыханная» в том смысле, что мы ее не слыхали у кого-ни будь другого. Приведенные строки не эле ментарны, это не копия обыденной речи. Слова «не забудешь» и «не увидишь» не могут стоять рядом в обыкновенном раз говоре, они слишком полярны. Здесь опять метафоричность, сравнение слов - знаков счастья и беды. А естественность интонации, свободное звучание стиха, «впа дающего в речь»,- это попросту безотказ ное свойство работы Вознесенского и в «простых» и в «сложных» вещах. Оно да же перестает порой ощущаться читателя ми, принимается как должное. Иллюзия. типичная для тех, кто никогда не пробо вал заговорить стихами. Может быть, для понимания поэзии каждому нужно хотя бы чуть-чуть попытаться побыть поэтом? Не знаю, но очень тревожно слушать раз говоры о том, что высокий уровень стиха ничего не значит, что стихи и поэзия - ве щи разные. По-моему, это безответствен ная схоластика, поскольку вне стиха, вне музыки мастерства поэзии не существует. С «Треугольной груши» и до сих пор Вознесенский сопрягает, связывает стихи с прозой, взвешивая их сравнительные воз можности, строя на их сходстве и контра сте свою концепцию мира. К каким итогам он пришел?

Классификатор скрупулезный,

поди попробуй разними -

стихами были или прозой

поэтом прожитые дни?

Разъять все-таки можно - не в буквальном смысле, а аналитически. И тогда можно заметить ход взаимовлияния: стих Вознесенского настраивает по прозе свою речевую органику, а проза перенимает у стиха метафоризм, лаконичность высказывания. Это ощущается не только в повести о Пастернаке «Мне четырнадцать лет...», но и, скажем, в маленькой новелле «Судьба поэта », помещенной в качестве скромного вреза к журнальной публикации стихов Высоцкого. Это не мемуары, не критика - слишком велик субъективный элемент, всюду неизменное сравнение персонажей с самим собой и со своей биографией. Че тырнадцать лет - это и «вечный» возраст Пастернака, и возраст автора в пору пер вой встреча с учителем. А в раздумьях о трагически запоздавшем признании талан та Высоцкого звучит момент исповеди: «Неужто умереть надо, чтобы люди поняли и поверили?» Что ж. тем отчетливее личная заинтересованность в тех, о ком пи шет Вознесенский, внятнее то, что он хо чет сказать читателю…

Рецензионная традиция требует примерно в четвертом абзаце с конца заговорить о недостатках, пожелать автору преодоления противоречий.

Вспоминаю одну из постоянных автометафор Вознесенского:

Века Пушкина и Пуччини

мой не старше и не новей.

Согласитесь, при Кампучии -

мучительней соловей.

История русской поэзии показывает, что советовать соловьям, тем более направлять их развитие - дело не очень плодотворное. Не хочу повторять традиционных ошибок. А потому не желаю автору «Соблазна» и «Безотчетного» расставаться с теми противоречиями, и страшными и прекрасными, из которых он делает свой стих и свой свет.

Введение

Гл.1 Парадигмы понимания метафоры. голографическая модель метафоры

1.1. Традиционная модель метафоры. Метафора в риторике и истории философии ее. 18-40

1.2. Нетрадиционная модель метафоры. Теории метафоры XX века. Гносеологическое значение и онтологические основания метафоры ее. 40-81

1.3. Голографическая модель метафоры как синтез традиционной и нетрадиционной

парадигм ее. 81-96

Гл.2. Метафора как средство философского познания

2.1 Метафора и природа философии. Особенности философских метафор. 97 - 136

2.2 Подходы к изучению философских метафор. Исторический, тематический и персональный способы исследования метафор в философии ее. 136 - 207

2.3 Системно-иерархический подход к изучению философских метафор. Базисные метафоры философии ее. 207 - 239

Гл. З Метафора как средство научного познания

3.1 Метафора и природа науки. Эвристическая роль научной метафоры ее. 240- 269

3.2. Конституирующая роль научной метафоры ее. 269 - 304

3.3. Критерии отбора и функции научных метафор...ее. 304 - 325

Заключение ее. 326-330

Библиография ее. 331 - 346

Введение к работе

Актуальность темы исследования связана, во-первых, с необходимостью объяснения возникшей в современной философии ситуации, состоящей во влиятельности постмодернистских мотивов и настроений. Метафора может рассматриваться как ключ к философии постмодернизма с её специфической формой мироощущения, известной под названием постмодернистской чувствительности, которая в значительной мере опирается на сформулированный М.Хайдеггером принцип «поэтического мышления». Известно, что согласно данному принципу, наиболее предпочтительным способом раскрытия изначальных смыслов вещей является не логическая аргументация, но путь поэтических ассоциаций и метафор. Постмодернистская чувствительность, поэтому, проявляется в особой манере мысли и письма, которую с полным правом можно назвать метафорической эссеистикой. В связи с этим изучение метафоры, являющейся важнейшим концептуальным средством и центром своеобразной организации постмодернистских текстов, может способствовать более глубокому постижению смысла современной философии.

Во-вторых, исследование метафоры является весьма актуальным в свете положения постмодернизма о неизбежной художественности, поэтичности всякого мышления, в том числе философского и даже естественнонаучного. Постмодернистская идея сближения философии с литературой и стремление рассматривать философию как особый литературный жанр, основанная на принципе изначальной метафорической природы языка и первичности фигурального значения, должна подвергнуться максимально беспристрастному изучению. Исследование метафоры является весьма актуальным в связи с

принципом постмодернизма, провозглашающим отказ от традиционного противопоставления «серьёзной» литературы (философии, науки) и заведомо «несерьёзной», основанной на вымысле художественной литературы. Объективное исследование роли метафоры в философии и науке может, поэтому, способствовать разрешению данной проблемы, сформулированной современной философией.

В-третьих, актуальность настоящей темы обусловлена тем, что при её исследовании появляется возможность представить новое видение ряда важных философских проблем: об отношении языка и сознания к реальности, о соотношении познающего и познаваемого, о связи рациональной и иррациональной сторон в процессе познания и других. Метафора является в этом смысле звеном в цепи фундаментальных философских проблем, от освещения которого, в той или иной степени, зависит решение всех последующих вопросов.

В-четвёртых, актуальность настоящей темы связана с необходимостью осмысления и обобщения данных, полученных в лингвистике, психологии, антропологии и даже нейрофизиологии, в последнее время активно занимающихся проблемой метафоры и поиском её оснований. Философское рассмотрение проблемы предполагает сведение воедино результатов частных наук и их осмысление с точки зрения общей картины реальности и положения человека в универсуме.

Степень разработанности проблемы: Проблема метафоры и её когнитивных возможностей в последние десятилетия XX века являлась одной из важнейших тем современной западной (в особенности англоязычной) лингвистической философии. В результате проведённых исследований была пересмотрена традиционная позиция, согласно которой метафора считалась чисто языковым явлением, связанным со

словом, а не с мыслью. Современное изучение метафоры философами и лингвистами привело к доминированию представлений о метафоре как о процессе, прежде всего имеющем основание в мышлении, а уже потом как языковом явлении.

Современные исследователи, в связи с этим, заняты поиском наиболее оптимального определения метафоры. Можно назвать целый ряд таких определений, между которыми, вместе с тем, наблюдается некоторое сходство. Так, в различных теориях метафора определяется либо как сходство между областями «темы» и «носителя» (А.Ортони (318), А.Тверски (336)), либо как взаимодействие между данными областями (М.Блэк (28), Р.Стернберг (330)), либо как атрибуция черт из области носителя в область темы (Д.Гентнер (280), Д.Лакофф и М.Джонсон (117)), либо как утверждение включённости в некоторый класс (С.Глаксберг (283)). Следует также заметить, что основное число определений метафоры является семантическим по своему характеру в противовес прагматическим определениям, лишающим её всякого когнитивного значения и считающим метафорическое значение или бессмыслицей, или заменой прямого значения в прагматических целях (Д.Дэвидсон (273)). Кроме того, существуют также теории, объединившие результаты семантического и прагматического изучения метафоры, к числу которых следует отнести концепцию Ф.Киттей (303).

Можно говорить о том, что в современной философии, в основном, выделены (сконструированы) возможные подходы к метафоре, в числе которых, кроме уже обозначенных семантического и прагматического, следует назвать также интуитивный (основанный на интуитивном восприятии метафоры), эмотивный (основывающийся на сведении смысла метафоры к её эмоциональному воздействию), формальный (предполагающий создание особой формулы метафоры),

интенсиональный (признающий ведущим коннотативное значение слова при блокировании денотативного), контекстуальный (исходящий из решающей роли контекста в понимании метафоры), а также конвенциональный (трактующий метафору в зависимости от некоторого соглашения) подходы. Последний из перечисленных подходов обозначился в ряде современных работ, в которых существенным моментом идентификации метафоры видится не соотнесение её с какими-либо процессами сознания, но неконвенциональность задаваемого ею отождествления. Так, А.Гоутли разделяет сходства на конвенциапьные, на основе которых возникают общепринятые обобщения, и на неконвенциальные, то есть не признанные всеми, и определяет метафору как "неконвенциальный акт референции, основанный на сходстве" (286,16).

Вместе с тем для современной лингвистической философии
остаётся весьма актуальной проблема различения метафорических и
буквальных выражений. Так, А.Гоутли формулирует различия между
метафорой и буквальными выражениями в виде ряда пунктов, считая
характерными особенностями буквальных выражений приблизительное
сходство, конвенциальность, наличие обозначения,

непротиворечивость, точность, в то время как в числе присущих метафоре черт им называются удалённое сходство, неконвенциальность, отсутствие обозначения, противоречивость, неточность.

В основе современного изучения метафоры, кроме того, лежит гипотеза, выдвинутая американскими исследователями ДЛакоффом и М.Джонсоном, согласно которой метафора, рассматриваемая как осмысление одного явления в терминологии, присущей другим явлениям, является важнейшим способом создания языковой картины мира (117). Понимаемые таким образом метафоры, которые получили

название концептуальных, рассматриваются в качестве глубинных оснований, формирующих представления человека о действительности. Современное исследование метафоры включает в себя ряд направлений, среди которых следует назвать следующие: изучение роли метафоры в процессе мышления, где метафора понимается в качестве одного из средств выражения и понимания сложных значений (В.Бензон и Д.Хейс (259)); изучение взаимоотношений метафорического мышления с метафорой как лингвистическим явлением, показывающее, что метафорические выражения в языке являются производными от концептуальных метафор (Д.Аллбригтон (256)); исследование отличительных особенностей метафор в связи с проблемой истинности, предполагающее, что ложность одного и того же выражения в буквальном понимании может означать его истинность в метафорическом смысле (А.Ортони (318), Р.Герриг и А.Хили (281); изучение метафор, использующихся как концептуальные карты в какой-либо предметной области, обнаруживающее их способность определять те или иные картины реальности (Д.Аллбриттон (257)); изучение вопроса о детерминированности метафор социокультурным контекстом, показывающее, что носители языка могут устанавливать специфичные ассоциации между различными явлениями и предметами (Р.Гиббс (282)); исследование метафор как каналов в области коммуникации, являющихся своеобразными фильтрами в информационных потоках (М.Блэк (261), Ф.Барлетт, М.Редди (322)); изучение метафоры как способа систематизации какой-либо информации и запроса об этой информации, где метафора трактуется как средство, определяющее порядок запроса информации (Дж.Боуер, М.Тернер (263)); рассмотрение метафор как средств, обеспечивающих связь различных информационных блоков в памяти (Д.Маккун, Р.Ратклифф, К.Сиферт (310)).

В результате новейших исследований, посвященных метафоре, были описаны её важнейшие функции, среди которых следует назвать: функцию создания сходства между двумя различными областями объектов (С.Глаксберг (284)), функцию обеспечения способа понимания новой малоизученной области (Г.Родигер (323)), а также функцию формирования особых межличностных отношений между говорящим и слушающим (Т.Коэн (272)).

Последний этап исследования метафоры, начавшийся в последние 20-30 лет XX века, является междисциплинарным: он характеризуется рассмотрением метафоры не только с точки зрения лингвистики и философии, но также психолингвистики, когнитивной лингвистики, нейропсихологии и других наук. Следует отметить, что практически все исследователи (лингвисты, философы, психологи) сходятся в том, что метафора представляет особые когнитивные схемы, которые раньше считались присущими только поэтическому языку, и которые являются центральными для функционирования языка и речи.

Для изучения метафоры и её познавательной ценности важную
роль играет привлечение данных психологии. В психологических
исследованиях метафора рассматривается как отличительная

особенность человеческого интеллекта в сравнении с искусственным
(Б.Бек (271)); во многих направлениях современной психологии
экспериментально подтверждается высокий когнитивный статус
метафоры. Психологи также осуществляют поиск

нейрофизиологического субстрата метафорического мышления. Существуют, по крайней мере, две позиции, рассматривающие в качестве основы метафоры один из видов памяти, долговременную или краткосрочную. Так, по мнению С.Глаксберга и Б.Кейсара (285), метафора связана с кратковременной рабочей памятью, и в её основе лежит категориальная сетка, сформированная для данного случая.

Напротив, по мнению Д.Лакоффа, М.Джонсона (117) и Р.Гиббса, метафора связана с долговременной памятью, где она является результатом взаимодействия различных областей мозга, аффективной и сенсомоторной. Представляет большой интерес позиция Л.Марка и М.Борнстайна (271), рассматривающих в качестве основы метафоры явление синестезии, под которым понимается врождённая способность к пересечению потоков информации, получаемой человеком от различных органов чувств (умение "слышать цвета", "видеть звуки"). Более того, метафоры в психологии начинают рассматриваться как отражение связей нейронных структур, сформировавшихся у целых поколений человеческого общества (Э.Р.Маккормак (309)), что позволяет соотнести их с архетипической основой психики, в своё время открытой КГ.Юнгом. Важным моментом исследования метафор является также установление их связи с работой преимущественно правого полушария (Р.Е.Гаскел (271)). В психологии изучение метафор проводится также в соотношении с областью бессознательного и в связи с лечением психически больных (Р.Х.Браун, Р.М.Биллоу, Дж.Россман(271)).

В связи с признанием высокого когнитивного статуса метафоры были осуществлены исследования, в результате которых была достаточно полно освещена её роль в области познания, и, в основном, в сфере науки. Современные философы, среди которых большинство англоязычных, изучают функционирование метафор практически во всех фундаментальных и прикладных науках: математике (Р.Джонс), физике элементарных частиц (М.Хэссе (294), Р.Хоффман (297)), биологии (Грубер (290)), психологии (Д.Брунер, Д.Грудин, Э.Кохран (268)), социологии (Р.Браун (265)), историографии (Уайт), палеонтологии (С.Гоулд (288)).

Результатом изучения научных метафор было выделение их важнейших функций (Р.Хоффман (296)), описание соотношения метафор с моделями и аналогиями (Р.Харре (291)), утверждение значительных эвристических возможностей метафоры в ситуации научного поиска (Г.Кулиев (112)), а также конституирующей роли метафоры по отношению к научным теориям (Г.Гентнер (279,280).

Последнее десятилетие ознаменовалось появлением своего рода итоговых работ, рассматривающих феномен метафоры максимально полно, от освещения общего механизма её действия до анализа конкретного её использования в текстах различной природы (научных, художественных, политических). Здесь следует назвать прежде всего труды А.Гоутли "Язык метафоры" (286) и Р.Гиббса "Поэтика Сознания" (282).

Исследование роли метафор в философии осуществлялось, к сожалению, гораздо в меньшей степени. Здесь следует указать на работу С.Пеппера «Гипотезы о мире» (320), в которой метафоры рассматривались в качестве фундаментальных основ метафизических систем, задающих определённые философские картины мира. Следует назвать также труды Х.Блюменберга, осуществившего описание истории мышления и истории философии через выявление важнейших для той или иной эпохи метафор, и утверждающего, что именно благодаря метафорам в философии достигалось осмысленное представление о мире как о связном целом. Метафорам в философии были посвящены также отдельные работы П.Рикёра (173), указавшего на метафорическую природу важнейших философских понятий, а также Х.Ортеги-и-Гассета, описавшего важнейшие метафоры гносеологии (158).

Следует отметить, что параллельно с научным (лингвистическим, нейропсихологическим) анализом метафоры и опирающимися на него

исследованиями лингвистической философии происходило освоение метафоры представителями философии постмодернизма. В соответствии с тезисом о неизбежной поэтичности всякого мышления постмодернизм отстаивает идею о сущностной метафоричности любого, в том числе и философского и даже научного языка. В рамках постмодернистской традиции, например, в работе «Философские маргиналии» Ж.Деррида, были предприняты попытки представить философию как особый литературный жанр и описать её метафоры (274).

Вместе с тем, следует сказать, что в отечественной философской литературе (как академической, так и постмодернистской) метафора изучалась явно недостаточно. Отечественные исследования метафоры были во многом вторичными, они проводились в рамках теоретических положений, сформулированных англоязычными авторами, среди которых наибольшее значение имели теория взаимодействия Ричардса - Блэка и теория Лакоффа и Джонсона о способности метафор структурировать образ реальности. Кроме того, в работах отечественных авторов, среди которых необходимо назвать прежде всего труды Арутюновой Н.Д. (9,10), Гака В.В. (49), Телия В.Н. (194), преобладал интерес не столько к концептуальной, сколько к языковой метафоре. В качестве оригинальных работ, посвященных метафоре, следует назвать, прежде всего, исследования Лотмана Ю.М. (130), который рассматривал метафору и другие тропы в связи с целостной природой творческого мышления. Некоторые исследователи, например, Петров В.В.(164), Гусев С.С. (74), Кулиев Г.Г. (112), внесли свой вклад в изучение функционирования метафор в науке, который состоял в исследовании ими важнейших функций научных метафор, а также освещении роли метафор в формировании научной терминологии и в ситуации совершения научных открытий. К сожалению, в

отечественной литературе почти не было сколько-нибудь значительных исследований, посвященных роли метафор в философии.

Кроме того, в отечественной литературе до сих пор фактически нет работ, представляющих междисциплинарное исследование метафоры и интегрирующих в себе результаты различных наук. Здесь можно назвать лишь труды Налимова В.В.(148), рассматривающего присутствие метафор в науке как требование сформулированного Н.Бором принципа дополнительности. Одной из немногочисленных попыток привлечь для осмысления природы метафоры результаты современной науки является работа «Введение в лингвосинергетику» Герман И.А. и Пищальниковой В.А. (56), в которой предлагается понимание метафоры с привлечением понятийного аппарата теории самоорганизации сложных систем. Кроме того, большинство теорий метафоры, разрабатываемых отечественными философами, строится без всякой связи с рассмотрением фундаментальных философских проблем.

Цель и задачи работы: Основной целью диссертации является исследование метафоры как особой формы мышления и её роли в научном и философском познании. Достижение этой цели предполагает решение следующих задач:

выявление связи метафоры с доминирующими философскими представлениями и построение основных парадигм её понимания;

выявление гносеологического значения и онтологических основ метафоры как особой формы языка и мысли;

построение модели метафоры, объясняющей её важнейшие характеристики (мгновенность действия, образность, эффективность, информативность) и включающей в себя

наиболее значительные результаты её предшествующего изучения в лингвистике и философии;

обоснование значимости метафоры для философии как особого типа знания, являющегося соединением интуитивного и дискурсивного познания;

конструирование понятия собственно философской метафоры;

разработка методологии исследования роли метафоры в философии, предполагающей выделение основных подходов к изучению философских метафор;

выделение различных уровней философских метафор, выполняющих разные функции в системе философии, а также изучение важнейших особенностей метафор каждого уровня;

обоснование значимости метафор для науки в связи с феноменом научного открытия;

рассмотрение конституирующей роли научной метафоры, означающую её способность являться фундаментом целостных систем научного знания;

выявление критериев отбора и функций научных метафор.

Теоретическая и методологическая основа исследования.

Теоретической основой диссертационной работы являются результаты предшествующего исследования метафоры, содержащиеся в трудах видных зарубежных и отечественных теоретиков философии, психологии и лингвистики. Методологической основой работы является сочетание структуралистского и системно-исторического подходов. Методология структуралистского подхода используется при анализе метафор науки, рассматривающихся как проявление изоморфизма на всех уровнях материального мира, в то время как системно-исторический подход, представляющий собой сочетание

исторического и системного методов, применяется при анализе метафор в философских текстах. Диссертация имеет также эмпирическую основу, которой в данном случае является многообразие оригинальных философских и научных текстов, из которых черпались конкретные примеры использования метафор в науке и философии.

Научная новизна исследования состоит в обосновании значительной роли метафоры в научном и философском познании. Более конкретно научную новизну диссертации можно сформулировать в следующих положениях:

1. Выделены две парадигмы в понимании метафоры: традиционная, трактующая метафору как фигуру языка, с которой связывается его образность и красота, и нетрадиционная, рассматривающая метафору как форму мысли, как взаимодействие идей, а также показана их связь с господствующими философскими представлениями. Показана также связь смены данных парадигм с осуществившимся в XX веке «лингвистическим поворотом» в философии;

2.Продемонстрировано философское значение метафоры, состоящее в наличии у метафоры гносеологического статуса и онтологических оснований. Показано, что гносеологическое значение метафоры, состоящее в способности задавать способ понимания какой-либо предметной области, обусловлено её связью с символико-архетипической основой сознания. Доказано, что онтологическим основанием метафоры является реальность, представляющая собой изначальное тождество вещей, предшествующая разделению мира на субъект и объект («жизнь» в философии В.Дильтея, «жизненный мир» Э.Гуссерля).

3. Разработана оригинальная концепция метафоры как
голограммы, объединяющая возможности двух парадигм:
традиционной и нетрадиционной. К достоинствам данной модели
относится её возможность включить в себя все важнейшие результаты
предшествующих теорий, а также объяснить эффективность
воздействия метафоры, соединение в ней смысла и образа.

4. Доказана значимость метафоры для философии как особого
типа знания. Показывается, что метафора представляет в философии
«интуитивный» полюс, который отражает изначальное субъектно-
объектное единство мира. Данный полюс рассматривается как
противостоящий логико-понятийному началу философии и
дополняющий его;

5.Выработано понятие собственно философской метафоры, представляющей собой соединение, с одной стороны, «вечных» тем и абстрактных смыслов, с другой стороны - культурно обусловленных «оболочек» и конкретного содержания. Показана диалектика метафорического и буквального в философии, состоящая в выделении метафор первичных (непосредственно связанных с архетипами и существующих до формирования понятий) и вторичных (разрушающих устоявшиеся буквальные смыслы);

б.Разработана методология анализа роли метафоры в философии. Выделены три основных этапа в исследовании философских метафор: а) «количественный», рассматривающий частоту использования метафор в зависимости от тяготения философских систем к логическому или интуитивному полюсу; б) «качественный», анализирующий содержание философских метафор в связи с историческим контекстом, проблематикой, особенностями творческой индивидуальности философа; в) системно-иерархический,

исследующий метафоры в зависимости от их статуса в целостной системе философского знания;

7.Показано, что всё многообразие философских метафор следует рассматривать как систему с выделением базисных и производных метафор. Выделено три уровня метафор в системе философского знания, каждый из которых выполняет специфические функции: а) базисные метафоры-голограммы, определяющие способ рассмотрения универсума; б) метафоры среднего уровня; в) метафоры-иллюстрации.

8. Показана роль метафор для научного познания в связи с
свершением научных открытий, основанная на построении модели
научного знания, включающей в себя два измерения («логическое» и
«творческое»).

9. Показана конституирующая роль научных метафор, состоящая
в их способности определять картину какой-либо предметной области,
основанная на идеях теории фракталов, рассматривающей универсум
как самоподобную структуру. Доказано, что в силу принципа
структурного единства мира все метафоры частных наук потенциально
являются общенаучными.

10. Проанализированы критерии отбора научных метафор и их
отличие от метафор поэтических и философских. Выделены и
исследованы важнейшие функции научных метафор.

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Выводы и результаты работы имеют значение для постановки и решения ряда важных теоретических проблем философии, таких как вопросы о природе и средствах познания, о соотношении языка и познания. Результаты диссертации имеют значение для методологии философии, так как они связаны с проблемой обоснования специфики

философского знания и могут использоваться в качестве аргументов для дискуссии с постмодернизмом о сводимости или, напротив, несводимости философии к литературе. Диссертация может представлять интерес и для историков философии, так как она представляет нетрадиционную модель описания историко-философского процесса. Результаты диссертации могут применяться в курсах лекций при рассмотрении философских тем, связанных с вопросами о средствах познания, о природе философии, а также при изучении проблематики постмодернистской философии.

Традиционная модель метафоры. Метафора в риторике и истории философии

Представления о метафоре имеют длительную историю. Выделим наиболее значительные утверждения, касающиеся понимания метафоры в риторике и истории философии, для того, чтобы в полной мере осмыслить её сущность и представить в результате такое понимание метафоры, которое не являлось бы односторонним, но в полной мере отражало бы её природу и важнейшие итоги всех её исследований.

Термин "метафора" является древнегреческим по происхождению. Он произведён от глагола "(іЕТССфєрсо" ("переносить") и означает в переводе "перенесённое слово", "слово в переносном значении". По мнению профессора Оксфордского университета У.Стэндфорда, автора фундаментального труда, посвященного метафоре в древнегреческой культуре, термин "метафора" был введён в состав словаря риторики и философии одним из учеников софистов Горгия и Продика - Исократом (436-338 до н.э.), известным афинским оратором, публицистом и учителем красноречия (328). Исократ говорил о метафоре как одном из способов украшения речи поэтами, ставя её в один ряд со словами иностранного происхождения, заимствованными из других языков, и неологизмами.

Первая философская трактовка метафоры была предложена Аристотелем (384 - 322 до н.э.). Понимание Аристотеля, самого авторитетного философа древности, оказало наибольшее влияние на представления о метафоре в течение всех последующих веков и существенным образом определило отношение к ней философов. Отметим, что понимание метафоры Аристотелем тесно связано с основными положениями его философского учения. Так, Аристотель осуществил жесткое разделение риторики и логики, слитые ещё у софистов, которые нередко пользовались в процессе логических доказательств чисто риторическими приёмами, играя на многозначности слов, на неопределённости значений. Для Аристотеля же логика и поэтика представляют собой абсолютно различные сферы. Так, в работе "О софистических опровержениях" Аристотель отделяет истинные, то есть логические, умозаключения от мнимых, основанных на словах, показывая, что между ними существует такая же разница, как между подлинной и кажущейся добродетельностью, действительной или искусственной красотой. Аристотель описал важнейшие принципы логики и правила человеческого мышления в "Метафизике" и трудах, составивших его "Органон". Метафора же была отнесена Аристотелем исключительно к сфере риторики и поэтики. В своей работе "Поэтика" Аристотель даёт определение метафоре, где трактует её как феномен своеобразной замены слов, как обмен, осуществляющийся на уровне лексики. Для Аристотеля "метафора - это несвойственное имя, перенесённое с рода на вид, с вида на род, или с вида на вид или по аналогии" (7,т.4, 669). С метафорой, согласно Аристотелю, мы имеем дело, если вещи придаётся имя ей не принадлежащее, а перенесённое от какой-либо другой вещи. (Поэтика 1457 в).

Аристотель заложил основу и для другой важнейшей черты в понимании метафоры, пронесённой через всю историю риторики и философии и состоящей в том, что основой метафоры признаётся принцип сходства или подобия. Аристотель считал, что основанием для возможного переноса слов из одной области в другую является сходство между предметами. По Аристотелю "придумывать хорошие метафоры - это значит хорошо подмечать сходства" (7,4,672). Согласно Аристотелю перенос возможен в том случае, если между предметами существует сходство в каком-либо из отношений. Так, по Аристотелю, "чаша так относится к Дионису, как меч к Аресу, поэтому можно назвать чашу "щитом Диониса", а щит - "чашей Ареса; или, например, старость так относится к жизни, как вечер к дню, поэтому можно назвать вечер "старостью дня", а старость - "вечером жизни" или "закатом жизни" (7,4,669). На основании приведённых примеров видим, что метафора для Аристотеля действительно представляет собой перенос, замену слов, своего рода движение, осуществляющееся на уровне лексики, феномен метафоры касается только слов и не затрагивает способ мышления о предмете. Метафора, согласно Аристотелю, связана с "АхВД", но не с "5iocvoia", она принадлежит сфере речи, но не мысли.

Понимание метафоры как лексического феномена представляет, по нашему мнению, первый и наиболее поверхностный уровень осмысления её природы. Но такое понимание метафоры было во многом оправданным. Оно было связано с определённым представлением о мышлении, принципы которого были разработаны Аристотелем. Действительно, мышление, подчинённое правилам формальной логики, стоящее на мощном фундаменте принципов тождества, запрещения противоречия и исключенного третьего, не могло иметь ничего общего с метафорой, представляющей собой иррациональный акт, в рамках которого свершается отождествление различного, которая осуществляет подстановку, замену имен различных, пусть даже в чём-то сходных вещей. Метафора для Аристотеля представляла собой явление внелогическое, и поэтому она была вынесена им за пределы сферы человеческого познания, представляющей наибольший интерес для философов.

Влияние Аристотеля на последующее развитие философской мысли, идущее от него понимание мышления, преимущественно как формально-логического, явилось основанием и для трактовки метафоры в истории философии, которое осуществлялось в духе принципов аристотелевской теории. Разделение Аристотелем риторики и логики, " tq" и "5iavoia", слов и мысли обусловило и возникновение двух линий по отношению к метафоре. Мы назовём их "риторической" и "логической" позициями.

Так, "риторики", теоретики речи, исследовали метафору с точки зрения её роли для языка и понимали её как языковой феномен, осуществляющий в языке ряд значительных функций. "Логики" же, в свою очередь, описывали метафору с позиций мышления, поэтому с их точки зрения метафора оценивалась резко отрицательно, как средство, не имеющее отношения к истинному познанию мира и способное только искажать верную картину рациональных построений.

Нетрадиционная модель метафоры. Теории метафоры XX века. Гносеологическое значение и онтологические основания метафоры

Осуществившиеся в XX веке изменения в философии, состоящие в отступлении от линии классического рационализма и появлении ряда иррационалистических учений (философия жизни, экзистенциализм), исходящие из признания в качестве основы мира начал, неподвластных логике, привели к существенному изменению представлений о метафоре. Такое появление новых, нетрадиционных взглядов на метафору является, по нашему мнению, прямым следствием изменения фундаментальных философских представлений. Изменение отношения к метафоре во многом связано также и с «лингвистическим поворотом», означающим, что, в отличие от классической философии, где язык не представлял особой философской проблемы, а понимался только как оболочка, в которой воплощается чистое мышление, философия XX века обратилась к языку как таковому. Язык вышел в центр философского анализа, он предстал неотделимым от человеческого сознания и опыта. В XX веке, поэтому, изменилось и соотношение позиций по отношению к метафоре: доминирующая линия «риториков» - «логиков», задающая отношение к метафоре на протяжении всей истории философии и идущая ещё от Аристотеля, стала вторичной, и, наоборот, позиция, являющаяся менее влиятельной, связанная с именами Вико, Руссо и Ницще, стала определять новое понимание метафоры. Следует, правда, отметить, что в XX веке наряду с новыми воззрениями были достаточно сильны и взгляды позитивизма, продолжающего традицию «логиков», и новое, нетрадиционное понимание метафоры длительное время сосуществовало наряду с традиционной, позитивистской моделью. Вплоть до 50-х годов XX столетия были весьма влиятельными модели метафоры, созданные под влиянием позитивистских настроений.

В нетрадиционных теориях метафоры, которые стали преобладать во второй половине XX века, был совершён выход к новому уровню понимания метафорического процесса. Ими был сделан серьёзный шаг от изучения феномена языковой метафоры к рассмотрению стоящих за ней более глубоких процессов сознания. Метафора стала рассматриваться в тесной связи с процессом сознания, и, более того, в отношении к постановке гносеологических и даже метафизических проблем. Такое новое открытие метафоры осуществилось, прежде всего, в англоязычной философской литературе и было тесно связано с именами А.Ричардса, М.Блэка, М.Бирдсли, Дж.Лакоффа, М.Джонсона и других теоретиков, а также с именем глубокого французского философа П.Рикёра.

Наиболее важными достижениями современных теорий метафоры в философском отношении являются, по нашему мнению, следующие:

I) Указание на метафорический характер мышления. Согласно сторонникам новых воззрений, метафора является не просто языковым явлением, как традиционно предполагалось прежде, но она представляет собой форму мышления. В современных теориях утверждается, что метафоры языка являются производными от более глубоких процессов, происходящих в мышлении.

Так, А.Ричардс (1898 - 1979) пишет: "метафорична сама мысль, она развивается через сравнение, и отсюда возникают метафоры в языке" (176,46)

Представители нетрадиционной позиции, в результате, понимают под метафорой не столько внешнюю форму языка, сколько стоящие за ней глубинные структуры мысли. Фигуры, обороты языка рассматриваются ими как внешнее проявление фундаментальных смысловых процессов.

Рассмотрение метафоры как формы мысли стало возможным, по нашему мнению, с появлением более широких воззрений на мышление, которое стало пониматься не только как формально-логическое, но и как обладающее творческим характером. С другой стороны, понимание метафоры как мыслительной формы в немалой степени способствовало изменению привычных взглядов на сознание, разрушению сложившихся стереотипов.

II.) К первому пункту нетрадиционной программы примыкает также идея о том, что метафора представляет собой особую форму мысли, которая не сводима к рациональным характеристикам. Представители новой программы отвергли традиционное воззрение, согласно которому метафора может быть заменена безо всякой потери содержания буквальными выражениями. По их мнению, теория, допускающая подобную подстановку (обычно называемая субституциональной), скорее скрывает, чем показывает подлинный смысл метафоры. Согласно утверждению виднейшего представителя нетрадиционной программы М.Блэка (р. 1909), метафора принципиально не сводима к буквально трактуемым высказываниям и, поэтому, являет собой особую, внерациональную форму мысли. В рамках новой модели метафора преимущественно понимается как взаимодействие идей. Приведём здесь характерные цитаты: "Метафора - есть взаимодействие внутри одного слова двух мыслей о двух различных вещах" (А.Ричардс) (176, 46) Тайна метафоры кроется в соединении, во взаимодействии двух мыслей, бьющих в одну точку. Значение метафоры - результат такого взаимодействия" (М.Блэк) (28,163).

Метафора и природа философии. Особенности философских метафор

Важнейшим для нашего исследования является проблема взаимных отношений метафоры и философии. В связи с этим мы должны найти ответы на вопросы: способна ли метафора выразить специфику философского отношения к миру, является ли она средством, отвечающим собственной природе философствования. Мы должны выяснить, является ли метафорическая форма необходимой для философских построений, или же, напротив, столь часто встречающиеся в философских текстах метафорические выражения являются безразличными к их глубинному содержанию и могут рассматриваться лишь в качестве иллюстраций для философских рассуждений. Нам необходимо ответить на вопрос принципиального характера: возможна ли философия как таковая, может ли быть создан какой-либо философский текст без использования метафор? В связи с этим необходимо выяснить роль метафоры в философии и показать, какая именно сторона (грань) философствования требует для своего выражения метафорической формы.

Ответы на данные вопросы мы можем получить, осуществив сопоставление важнейших черт философского знания, с одной стороны, и природы метафоры - с другой. В случае, если мы сможем показать, что философское отношение к миру в принципе не может быть выражено без помощи метафоры, может считаться выполненной основная задача данной главы - доказать, что метафора в философии не случайна, но является формой, выражающей существенные черты философского отношения к миру.

Вопрос о природе, об особенностях философского знания - древнейший философский вопрос. Осмыслением сущности философии были заняты в своё время Платон и Аристотель, Аврелий Августин и Фома Аквинский, Монтень и Гоббс. Этот вопрос постоянно ставился на протяжении всей историко-философской традиции, он сопровождал развитие философии со времени её возникновения и являлся рефлексией философии по поводу себя самой. И, несмотря на то, что подобное самопознание философии окончательно не завершено и, вероятно, завершённым быть не может, мы можем говорить о результатах, имеющихся в осмыслении специфики философии на сегодняшний день.

Философия, возникнув в лоне мифа, вобрала в себя существенные черты мифологического мышления, и, в первую очередь, целостное видение сущего, представление об изначальном единстве человека и мира. Но, вместе с тем, первичное осознание философией себя самой связано с утверждением её инобытия в отношении к мифу, которое было обусловлено, в первую очередь, наличием в структуре философии элементов знания, рациональных моментов. Философия, собственно, и начинается с борьбы против мифа.

Остались в глубине веков также споры о соотношении философии и религии, а также философии и теологии. Философия, не став служанкой богословия, доказала своё право на самостоятельное существование, на свой особый способ постижения мира. И, несмотря на то, что философия и религия имели очень много общего, устремляясь к последним, предельным вопросам о бытии и человеческом существовании, у каждой из этих форм был свой путь. Философия осознала себя как деятельность, опирающуюся не на откровение, а на естественный свет человеческого разума. "Ratio", рациональная составляющая - вот в чём философия увидела своё отличие от религии. Но здесь ей грозила новая опасность.

Начиная с Нового времени философия начинает рассматриваться как наука (либо в ряду других наук, либо как наука по преимуществу). Собственный лик философии, её нацеленность на постижение сути и смысла мироздания были заменены идеей единства человеческого разума, целостности науки, универсальности научного метода. Собственно философское начало было поглощено, задавлено, растворено наукой, объективный характер рационального мышления во многом остудил стремление мыслителей к поиску человеческого смысла Универсума. Большинство философов не могли (или не хотели) видеть в философии что-либо отличное от науки. Так, можно было, например, говорить о "философии, особенно физике и геометрии" (Т.Гоббс) (58, т.1, 21). Философия до такой степени отождествлялась с наукой, что при выделении из её лона частных дисциплин в XIX в. возникло опасение утраты предмета философии и, в силу этого, философии как самостоятельной сферы знания. Показателен здесь применяемый для описания ситуации глубокого упадка философии образ короля Лира, раздавшего дочерям всё своё состояние и за ненадобностью выброшенного на улицу. (В.Виндельбанд) (43, 15-16).

Но философия преодолела и эту опасность. Осознавая себя инобытием в отношении к научному знанию в своём стремлении к живой, человеческой мудрости, она возродилась в нерационалистических учениях волюнтаризма, философии жизни, экзистенциализма, где явила целостный образ мира, неотделимый от коренных вопросов человеческого существования. Философия не смогла оставаться просто наукой, её более глубокая сущность, отражающая связанность, взаимообусловленность человека и мира, потребовала своей реализации. Мир потрясли произведения Шопенгауэра и Ницще, человечество открыло для себя прозрения Кьеркегора и Шестова, Ясперса и Хайдеггера, Бердяева и Сартра. Это была, несомненно, философия, но уже не вмещающаяся в узкие рамки представлений о науке. Философия обнаружила своё "профетическое" начало, вновь продемонстрировала своё сходство с религией, мифом, поэзией. Философия явилась как форма жизни духа, открытая для предельных вопросов человеческого бытия.

Метафора и природа науки. Эвристическая роль научной метафоры

Важной областью приложения метафоры является наука, и от рассмотрения значимости метафор для философии мы обратимся к исследованию их действия в научной области. Известно, что отношения науки и метафоры долгое время были сложными, и многие учёные, следуя традиции, заложенной ещё Т.Гоббсом и Дж.Локком, говорили о несовместимости научных определений и теорий с метафорой. Так, выражая данную позицию, М.Бунге писал в "Философии физики": "Поэты, теологи и специалисты магии используют метафоры и аналогии, с помощью которых они рассуждают о предметах, ускользающих от непосредственного описания или возможно даже от рационального понимания. Но наука не поэзия, не теодицея и не чёрная магия. Предполагать, что научное объяснение метафорично - значит путать научную теорию с библейскими притчами" (37,177). Согласно М.Бунге, метафоры могут быть присущи протонауке или псевдонаукам, но появление их в научных теориях крайне нежелательно и может только привести к путанице.

В 50-60-х годах XX века вместе с общим изменением отношения к метафоре, о котором мы уже писали в первой главе, и, вместе с тем пересмотром традиционного образа науки, изменилась и оценка роли метафор в научной сфере. Такая переоценка произошла, во многом, потому, что неопозитивистская программа исключения из языка науки всех недостаточно определённых, «метафизических» выражений и терминов встретилась с серьёзными препятствиями. Выяснилось, что, хотя создание логически безупречных языков вполне возможно, они оказываются пригодными для решения достаточно тривиальных задач в весьма узкой области, т.к. достижение искомого идеала точности и однозначности терминов и выражений влечёт в конечном итоге омертвление научного языка, резкое снижение его гносеологических и эвристических возможностей. Объяснить причины подобной ситуации нам помогут слова Л.Витгенштейна: "В стремлении к идеальному языку мы оказываемся на скользкой поверхности льда, где нет никакого трения и условия в известном смысле слова идеальны, но именно поэтому мы не можем двигаться. Мы хотим ходить: тогда нам необходимо трение. Назад на грубую почву!" (45, т.1, 126). Стало понятным, что метафоры и другие нестрогие выражения необходимы для науки, что они выполняют в ней какую-то весьма важную роль, что, отказываясь от использования метафоры и всячески ограничивая себя в вербальных ресурсах, наука не сможет осуществить свою масштабную цель, состоящую в познании всей реальности.

Вопрос о правомерности использования метафор в науке тесно связан с вопросом о статусе самой науки, определении меры её соответствия традиционным канонам научности (объективность, точность, рациональность, логичность, системность). Как известно, в философии науки уже чётко обозначилась тенденция смягчения исходных установок, и было обнаружено существенное расхождение идеального образа науки с реальной ситуацией. Действительно, как свидетельствуют авторы сборника "Психология науки"(169), написанного с привлечением многообразного материала из реальной научной практики, наука не является логически безупречной системой. Формальной логике в науке отводится довольно скромная роль, её правила осознаются лишь post factum, они играют роль не в самом процессе мышления, но лишь при обработке его результатов. Многими исследователями, например американским психологом М.Махони, было показано, что в реальной практике науки нередко происходит нарушение законов и правил логики, таких как modus ponens и др. М.Махони показывает также, что учёные отдают значительное предпочтение логически ошибочной верифицирующей стратегии, используя её в несколько раз чаще, чем фальсифицирующую, логически правильную. Кроме того, по его мнению, учёные нередко совершают другую логическую ошибку, состоящую в абсолютизации выводов неполной индукции и слишком поспешном переходе от эмпирических данных к общим выводам. Но подобные нарушения являются во многом оправданными, так как конечная задача науки состоит в получении нового знания о реальности, и для достижения данной цели наука может пожертвовать даже логичностью. Действительно, по мнению А.Пуанкаре, "чистая логика никогда не может привести нас ни к чему, кроме тавтологии. Она не может создать ничего нового" (цит. по 316, 4-5). М.Вертгеймер в работе "Продуктивное мышление" (7) показывает, что если бы Г.Галилей и А.Эйнштейн мыслили в пределах формальной логики, то их открытия не были бы совершены.

Далее, обращение от попыток построения искусственного однозначного и формализованного языка к изучению реального языка науки сделало бесспорным факт наличия в нём значительного массива метафорических по своему содержанию и происхождению терминов и выражений.

Следует отметить, что первоначально к изучению метафор науки обратились англоязычные авторы, среди которых нужно назвать Р.Хоффмана, Д.Гентнера, М.Хессе, Р.Харре и других философов науки. Среди отечественных философов, исследовавших феномен научной метафоры, можно выделить В.В.Налимова, В.В.Петрова, С.С.Гусева и Г.Г. Кулиева. Благодаря их исследованиям, на сегодняшний день факт наличия в науке огромного числа метафор не вызывает никаких сомнений. Как утверждает в данной связи, например, В.Налимов, "метафоры в науке присутствуют на каждом шагу, и мы даже не замечаем их" (148, 96). Более того, метафора рассматривается как неотъемлемая часть научных построений. Так, по мнению того же В.Налимова, "Быть научным - значит быть метафоричным, способным создавать плодотворные метафоры, возбуждающие воображение и тем самым расширяющие наше взаимодействие с миром. С развитием науки увеличивается степень метафоричности её гипотез" (148,21).

Современные философы науки изучают метафоры различных научных дисциплин, практически всех фундаментальных и прикладных наук. В изучении научных метафор осуществлено также выявление их важнейших функций (Р.Хоффман, В.В.Петров). Кроме того, плодотворно исследуются эвристические возможности метафоры (Г.Кулиев), а также прослеживаются метафорические истоки многих научных терминов и категорий. Многие авторы, кроме того, рассматривают конституирующую роль метафоры по отношению к научным теориям, осуществляя, тем самым, подтверждение идеи Дж.Лакоффа и М.Джонсона о способности метафоры определять структуру реальности.

Таким образом, можно констатировать, что значимость метафоры для науки является уже признанным фактом. В настоящее время сложнее встретить противников, а не сторонников позиции, согласно которой метафора является важнейшим средством научного познания. Вместе с тем, следует отметить, что значительная часть исследований научных метафор остаётся на описательном уровне. Основной акцент делается на выявлении метафор в различных областях науки и описании их функций. Мы же полагаем, что недостаточно просто продемонстрировать присутствие метафоры во всех областях научного знания, но необходимо, прежде всего, показать причины столь широкого использования метафоры в науке и обосновать значимость метафоры для научного познания. Мы полагаем, что данная задача может быть осуществлена при помощи построения модели научного знания, отражающей подлинную природу науки.

Московский Государственный Университет им. В. М. Ломоносова

Специализированный Совет Д. 053.05.72 .

на правах рукописи

Полозова Ирина Владимировна

Роль метафоры в философском познании

Специальность 09.00.01 - диалектика и теория познания

диссертации на соискание учёной степени кандидата философских наук

Москва 1993

Работа выполнена на кафедре философии философского факультета Московского Государственного Университета им. В.М. Ломоносова

Научный руководитель - доктор философских наук,

профессор С. А. Лебедев.

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, доцент А. В. Кезин кандидат философских наук, А. Б. Толстое.

Ведущая организация - кафедра философии Московского Государственного Технического

Университета им. Н. Э. Баумана.

Защита состоится «Л» 1993г. в 15 часов

на заседании Специализированного Совета Д. 053.05.72 по философским - наукам при Московском Государственном Университете им. В.М. Ломоносова по адресу:

119899, Москва, Ленинские Горы, I корпус гуманитарных факультетов, философский факультет, аудитория £

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале Научной библиотеке им. М.Горького МГУ (I корпус гуманитарных факультетов).

Учёный секретарь Специализированного Совета, кандидат философских наук

В. В. Миронов

Общая характеристика работы.

Актуальность темы исследования обусловлена необходимостью более глубокого понимания природы философского знания и, в частности, анализа его логико-семантических средств. Среди этих средств важное место занимает метафора, изучению которой уделялось до недавнего времени явно недостаточное внимание как п мировой, так и в отечественной философской литературе. Обращение к метафоре позволяет учитывать личностно-экспрессивное начало в философии, являющееся важнейшей компонентой философского знания.

Степень разработанности проблемы. Исследование роли метафоры в философии существенно зависит от определенного

понимания понятия "метафора", ее логико-семантической природы, общего механизма ее функционирования в языке. В настоящее время имеется достаточное количество исследований по данной теме, особенно за рубежом. Начиная с 60-х годов метафора становится одной из наиболее значительных тем западной философии1.

В современном исследовании метафоры можно выделить ряд. направлений. Во-первых, построение моделей метафоры. В настоящее время в англоязычной литературе наиболее распространенной является логико-семантическая (интеракционистская) модель метафоры, трактующая метафору как взаимодействие на уровне смыслов. Ее основоположниками считаются американские философы А. Ричарде и М. Блэк.2

1 Metaphor and thoght. Cambribge, 1979; Metaphor: problems and perspectives. Brighton, 1979: Theorie der Metapher. Darmstadt, 1983.

2 I. A. Richards. The philosophy of Rhetoric. N.Y. 1950 M. Black. Models and Metaphor. Ithaca-London, 1962.

Последующая традиция дополняет и развивает исходные положения концепции, не изменяя основных постулатов (см., например, работы В. Олриджа, М. Хэстера и др.)3. Вторая модель, прагматическая (экспрессивно-личностная) характеризуется введением человеческого, субъективного фактора. Она задает рассмотрение метафоры на уровне прагматики, то есть в связи с употреблением языка (Дж. Серль, Дж.Эптер, Д.Дэвидсон)4. Во-вторых важное место занимает исследование соотношения метафорического и буквального (О.Барфельд, А.Кларк, Дж.Маннс)5. В рамках данного направления осуществляется сравнительный анализ когнитивных возможностей метафоры и понятия. В третьих, изучается действие метафоры в текстах различной природы. Так, наряду с традиционными исследованиями метафор в обыденном языке и поэтической речи существует ряд работ, посвященных метаформ науки (см. раб. Хоффмана Р.)6. Исследуются метафоры в физике элементарных частиц и классической механике, математике и биологии, когнитивной психологии и историографии. Наконец, весьма важным, хотя пока еще разработанным в значительно меньшей степени, является направление изучения метафоры, где последняя исследуется в связи со спецификой философского знания а также с постановкой философских проблем. Здесь можно указать на

s Aldrich V. Visual Metaphor // The Journal of Aestelic Education, 2 no 1, 1968, p.73-86: Hester M. Metaphor and aspects seeing //Journal of Aestetics, 25 no 2 /1966.

4 Searle I.R. Metaphor //Express, and Meaning, pp.76-116, Cambridge, 1979; Davidson D. What Metaphor Meen? // Critical Inquiry, 5 no 1, p.31-47.

5 Barfield O. The meaning of the word "literal" // Metaphor and Symbols, London, I960; Clark A. Metaphor and Literal Language, // Thought, 52 no 207 /1977/, p. 366-380; Manns J. Metaphor and Paraphrase. Br., 1975.

6 Hoffman R. Some implication of metaphor for philosophy of science // The ubiquly of Metaphor. Amsterd., 1985.

ставшие уже классическими работы Лакоффа Дж. и Джонсона М. где метафоры рассматривается как важнейшее средство, задающее структурирование образа мира7. Следует указать на труд Ст. Пеппера "Гипотезы о Мире", в котором метафоры кладутся в основу метафизических систем, определяя, тем самым, философские картины мира8. В данном направлении работали также Д.М.Еммет, Д.Берггрен9. Метафорам в философии посвящены отдельные работы Х.Ортеги-и-Гассета, Ж;Деррида.10

К сожалению, в отечественной литературе данное направление не получило своего освещения, Хотя и у нас существует ряд исследований по метафоре общелингвистического характера. Среди работ отечественных авторов необходимо назвать в первую очередь труды Н.Д.Арутюновой, В.В.Гака, В.В.Петрова, В.Н.Телия, С.С.Гусева11. Их работы посвящены, в основном, генетической функции метафоры, ее воздействия на формирование новых лексических единиц, а также изучению функциональной зависимости метафоры от содержания текста, научного и художественного. Изучение метафор философии остается пока за пределами отечественных исследований.

Говоря о степени разработанности проблемы, следует отметить, что от общей постановки вопроса о значимости метафоры для

7 Лэкофф Д. Джонсон М. Метафоры, которыми мы живём // Теория метафоры. М., 1990, с.387-415

8 Pepper St. World Hypotheses/ California, 1942.

" Emmnet D.M. The Nature of Metaphisical Thinking. London, 1949; Berggen D. The use and abuse of Metaphor / Review of Metaphisics, vol. 16, /1962-63/.

10 Derrida J. White Mythology // Margins of Philosophy. Chicago, 1982; Ортега-и-Гассет X. Две великие метафоры // Теория метафоры. М., 1990, с68-81.

11 см. сборник Метафора в языке и тексте. М., 1988; Арутюнова Н.Д. Языковая метафора Ц Лингвистика и поэтика. М., 1979; Петров В.В. Научные метафоры. Новосибирск, 1985; Гусев С.С. Наука и метафора. Л., 1984 и др.

философии (положительно решенному в работах зарубежных философов) необходимо перейти к более конкретному исследованию, то есть к изучению структуры и функций метафор в системе философии.

Цель и задачи работы: Основной целью диссертации является многоаспектное исследование метафоры в философском познании и творчестве, анализ структуры и функций философских метафор. Достижение цели предполагает решение следующих задач:

Осуществления реконструкции основных подходов к метафоре в истории философии, сопоставление их когнитивных возможностей;

Обоснование значимости метафоры для философии как особого типа знания;

Разработки методологии анализа роли метафоры в философии, выделение основных этапов в подходе к философским метафорам;

Выделение различных уровней философских метафор, выполняющих различные функции в системе философии;

Анализа функций философских метафор.

Теоретическая и методологическая основа исследования.

В качестве теоретической и факту альной основ диссертационной работы служит материал, представленный исследованиями видных зарубежных и отечественных теоретиков метафоры, ряд историко-философских текстов. Методологической основой работы является системно-исторический подход, то есть сочетание исторического и системного методов в анализе метафор в философских текстах.

Научная новита исследования состоит в анализе роли метафоры в философском познании, рассмотрение структуры и функций

философских метафор. Более конкретно новизну диссертации можно сформулировать в следующих положениях:

1. Реконструированы два подхода к метафоре в истории философии: а) традиционный, ограничивающий сферу действия метафоры языком и б) нетрадиционный," трактующий метафору как

Семантическую единицу, как особую форму мышления. Показано, что нетрадиционный подход обладает более высоким эвристическим потенциалом.

2. Доказана значимость метафоры для философии как особого типа Знания. Показывается, что метафора представляет в системе философии полюс, противостоящий логико-понятийному началу и дополняющий его.

3. Разработана методология анализа роли метафоры в философии. Выделено три основных этапа в подходе к философским метафорам: а) "количественный", исследующий метафоры с точки зрения зависимости их частоты от ориентации философской системы; б), "качественный", анализирующий содержание конкретных метафор в зависимости от философской проблематики, исторического контекста философии, особенностей творческой индивидуальности философа; в) системно-иерархический, рассматривающий метафоры в зависимости от их роли и функций в целостной системе философского знания.

4. Показано, что возможно рассматривать все многообразие философских метафор как систему с выделением базисных и производных метафор. Выделено три типа (уровня) метафор в системе философского знания, каждый из которых выполняет специфические функций: а) базисные метафоры; б) метафоры среднего уровня; в)метафоры-иллюстрации.

5. Проанализированы важнейшие функции философских метафор: а) структурирующая, упорядочивающая понятия в рамках философской системы; б) гносеологическая, способствующая образно-интуитивному постижению отвлеченных смыслов; в) иллюстрирующая, дополнительно проясняющая содержание логико-понятийных конструкций.

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Выводы и результаты работы имеют значение для методологии философии, так как они тесно связаны с проблемой обоснования. специфики философского знания. Диссертация представляет интерес и для историков философии, так как предлагает нетрадиционную модель описания историко-философского процесса. Результаты диссертации могут применяться в курсах лекций при рассмотрении тем, связанных с природой философии, в качестве обоснования несводимости философии к науке, а также при изложении историко-философской проблематики.

Апробация работы: Диссертация обсуждена на кафедре философии философского факультета МГУ им. М.В.Ломоносова и рекомендована к защите. Результаты диссертации изложены в публикациях: 1) Лебедев С.А., Полозова И.В. "Метафора как средство познания: традиционная и нетрадиционная модели". Вестник МГУ, 1993, №4; 2) "Метафора и природа философского знания" деп. в ИНИОН №48379 от 26.07.93, а также в тезисах к конференции "Философия и методология гуманитарных наук" / Орёл, 1993/.

Структура и основное содержание диссертации. Диссертационная работа состоит из введения, трёх глав, заключения и списка литературы.

Во введении обосновывается актуальность темы, рассматривается степень ее научной разработанности, формулируются цели и задачи исследования, показывается научная новизна, методологическая база и практическая значимость работы.

В первой главе "Генезис и философские основания представлений о метафоре" осуществлен анализ метафоры как формы языка и мысли: рассматривается становление взглядов на метафору в историко-философской традиции, выделяются философские основания наиболее общих подходов к метафоре. Показывается, что от выбора определенной трактовки метафоры существенным образом зависит рассмотрение всех последующих вопросов.

В первом параграфе "Метафора в истории. философии" представлены основные итоги исследований метафоры философами, начиная от появления термина в древнегреческой софистике до теорий метафоры двадцатого века. Исходным пунктом является здесь указание на значимость для дальнейшего понимания метафоры (преимущественно как языковой формы) аристотелевского разделения.поэтики и логики, слов и мысли. Согласно Аристотелю, метафора понималась как форма, находящаяся вне сферы логических законов и принадлежащая только поэтике (риторике). Поэтому, начиная с Аристотеля метафора трактуется как внелогическое явление, находящейся вне сферы человеческого познания. От Аристотеля ведут свою историю две линии в понимании метафоры: "риторическая" и "логическая", объединенные представлением о принадлежности метафоры только языковым структурам. Согласно "риторикам" (Теофраст, Цицерон, Квинтиллиан), метафора является формой языка, осуществляющей в нем ряд значительных функций, в числе которых эстетическая, аксеологическая, номинативная. Основанием

для метафоры "риторики" считают чувственную способность человека. По мнению "логиков", (Т. Гоббс, Дж. Локк, Г. Лейбниц), описывающих метафору с позиций мышления, метафора есть неверное использование слов, уводящее от истины и искажающее картину рациональных построений. Метафора считается особенно непригодной для науки и философии, где ее употребление приводит к бессмыслице. Согласно "логикам", единственно адекватным средством выражения мыслей является буквальный язык, и метафора, как отклонение от собственных выражений, должна быть устранена из языка науки и философии. История философии в понимании метафоры несет на себе печать противостояния "риториков" и "логиков". Показывается, что эти две линии являются, по суги, выражением одной общей позиции, считающей сферой действия метафоры язык.

Доминирование в истории философии традиционной аристотелевской теории метафоры связывается с господствующими представлениями о мышлении, о связи мысли и языка. Так, язык трактовался традиционно как средство для выражения мысли, в качестве высшей интеллектуальной способности выступало абстрактное мышление, роль чувственного познания принижалась. Такие представление способствовали невысокой оценке языковых форм, имеющих основание в чувственном опыте человечества -метафор.

В диссертации отмечается, что уже в Античности зарождаются позиции другого типа, способные представлять достойную альтернативу пониманию метафоры, идущему от Аристотеля. К ним можно отнести философско-семантическую теорию метафоры Гермогена из Тарса. Согласно Гермогену, метафора имеет два уровня своего действия (уровень слов, уровень идей), метафора принадлежит

как языку, так и мышлению. Показывается, что крайняя позиция такого нетрадиционного понимания метафоры была выражена Фр. Ницше, сводившим к метафоре практически все человеческое мышление, указывающим на метафорический характер мысли и всех картин мира. Отмечается, что такие н"етрадицконные концепции "метафоры в истории философии были крайне немногочисленны, так как не соответствовали господствующим представлениям о мышлении и языке.

Во втором параграфе "Метафора: современное решение проблемы" (теории метафоры двадцатого века) говорится о радикальных изменениях, осуществившихся в понимании метафоры в двадцатом веке. Такие изменения связываются, в первую очередь, со сменой традиционных философских воззрений, в числе которых называются а) появление конструктивистских моделей познания, признание творческого характера мышления; б) утверждение самостоятельной значимости чувственного опыта, появление представлений об априорном чувствовании; в) признание значимости и самостоятельной ценности языковой реальности. Показывается, что дтод влиянием таких изменений был осуществлен выход на новый уровень понимания метафорического процесса. В качестве наиболее важных достижений современных теорий метафоры называются следующие: 1) метафора есть принцип мышления, а не просто фигура языка (А; Ричарде); 2) метафора есть особая форма мысли, не сводимая к рациональным операциям, представляющая собой взаимодействие идей (М. Блэк, А. Ричарде). За метафорой, согласно современным концепциям, стоит особая когнитивно-имагинативная активность, в метафоре присутствует деятельность воображения (Олридж, Ф. Хэнс, П. Рикер). 3) В современных теориях метафоры осуществлен выход на гносеологические проблемы (Лакофф Дж.,

Джонсон М,). Метафора рассматривается как средство организации концептуальных структур, как форма, способная задавать определенную категоризацию мира. В диссертации подчеркивается, что вопрос о гносеологической значимости метафоры мог встать лишь в связи с появлением конструктивистских моделей познания, где объект "не дан, но задан"; В теориях познания конструктивистского типа метафора может рассматриваться как основание сетки категорий, посредством которой задается описание какой-либо отдельной предметной области или мира в целом. 4) В современных теориях признается онтологическое значение метафоры, обнаруженное в рамках философской герменевтики. Согласно герменевтическому пониманию языка как наиболее универсальной реальности, метафора связана с фактом присутствия человека в бытии и характеризует его первичное отношение к миру, непосредственное ощущение человеком бытия. Метафора понимается здесь как фундаментальная языковая форма, соотносящаяся с глубинными потенциальными возможностями реальности, скрытыми нашей повседневной жизнью, связанная с коренными структурами бытия.

Понимание меггафоры предлагается осуществлять исходя из перечисленных положений теории метафоры. Дается краткое определение метафоры, вбирающее в себя ряд наиболее значимых аспектов. Метафора определяется не только как описание какого-либо предмета через другой, не собственный для него термин, но как понимание предмета через идею, характеристики другого предмета или явления, а также познание объекта, происходящее посредством привлечения свойств другого объекта.

Во второй главе "Природа философии и метафора" осуществлено сопоставление сущностных черт философского знания -с одной стороны, и природы метафоры - с другой. Целью данной

главы является показать, что метафора является формой, соответствующей сущности философского отношения к миру.

Вначале производится определение природы философии на основе обращения как к историческому развитию самой философии, так и к ее пониманию в трудах философов. Указывается, что философия в процессе своей истории осуществила себя и как целостное человеческое видение и как науку, соединив в себе два противоположных начала: чувственно-интуитивное и рациональное. Предлагается остановиться на принципиальной двойственности в определении природы философии, Указывается, что пренебрежение какой-либо из сторон философствования может исказить реальную картину. В принципиальной амбивалентности философии убеждает осуществляемое во второй главе обращение к определениям природы философии (Ф. Шеллинг, Г.В.Ф.Гегель, А. Шопенгауэр, М, Хайдеггер, Н.А.Бердяев).

Утверждается, что двойственность природы философии требует, соответственно, двойственности используемых философией средств,. В качестве таких средств предлагается рассмотреть понятие (1) и метафору (2). Понятие, как известно, представляет формальнологическое начало, поэтому в философии понятие символизирует рациональный полюс. Метафора же рассматривается как осуществляющая в философии противоположное, чувственно -интуитивное начало,

Во второй главе также предлагается обоснование утверждение о способности метафоры в полной мере представлять чувственно-интуитивный полюс, являться воплощением человеческого измерения философии. Для этого первоначально уточняется понимание чувственно-шпуитнвного, которое трактуется как воплощение целостного полнокровного образа бытия, предоставленного таким,

как оно открывается человеку. Утверждается, что это начало присутствует в философии наряду с построениями рассудка и выражает непосредственное единство сущего, связь мира и человека. Доказывается, что метафора является средством, способным выразить такое внерациональное отношение человека к миру, потому что в мифе, религии, искусстве, т.е. во всех формах духовной жизни, где преобладает чувственно-интуитивное начало, именно метафора является основным средством языка. Метафора рассматривается в качестве полномочного представителя целостного, синкретичного мировцденйя, несущего в себе сущностные особенности всех чувственно-интуитивных форм (мифо-поэтического начала). Так, для Дж.Вико метафора представляла собой "маленький миф", для И.Канта она являлась "миниатюрным произведением искусства". Согласно Э.Кассиреру. метафора является собственным концептуальным средством мифологии.

Во второй главе дается развернутое понимание "чувственно-интуитивного" начала философии. Оно приводится к четырем основным положениям: а) постижению мира в его действительности, непрерывной разнородности; б) передаче целостного образа бытия в его конкретном единстве; в) утверждению неразрывного единства, глубинного тождества субъекта и объекта; г) осуществлению внутреннего, безусловного познания всего сущего. Доказывается, что все указанные аспекты находят свое наиболее адекватное выражение в метафоре; Так, метафора является средством, способным воссоздать картину действительности, представлять действительность как непрерывную разнородность. Для метафоры не существует границ между понятиями, они видятся условными, легко преодолимыми. Метафора сближает вещи, разделенные рассудком, отнесенные им к различным сферам.

Метафора способна также выражать действительное единство вещей. Посредством рационального мышления можно прийти лишь к абстрактному, бессодержательному пониманию единства (все, целое, единое). Метафора же представляет в философии качественное единство, где, как в искусстве, целое постигается через отдельное явление, каждый отдельный продукт представляет бесконечность. Метафора здесь реализует постижение "Все во всем", где возможно считать заместителем целого любой из фрагментов бытия.

Через метафору в философии реализуется и единство субъекта и объекта, являющееся конституирующим для философского познания. Субъектно-объектное отношение в философии является первичным, ни из чего не выводимым. Метафора является формой, представляющей такое неразрывное единство человека и бытия, т.к. именно метафора позволяет описать мироздание под призмой какого-либо из человеческих качеств ("Мир ¿сть Разум", " Мир есть Воля" и Др.).

Метафора является в философии выражением безусловного внутреннего познания вещей, возможного в силу внутренних связей" познающего и познаваемого. Именно метафора представляет особое интуитивное постижение сущего, которое не может быть рационализировано; Для описания безусловного познания предлагается схема Вл.Соловьева: "вера - воображение - творчество". Метафора представляет все три стадии безусловного познания. "

Вторая глава, таким образом, посвящена обоснованию тезиса, что метафора в философии выражает глубокое, интуитивное постижение сущего, состоящее в видении единства всех вещей, осознании тождества человека с миром.

В третьей главе "Философские метафоры. Структура и функции метафор в философии" вопрос о роли метафоры в философии из

плоскости общей постановки проблемы переходит в русло конкретного ее исследования. Описывается целостная картина

действия метафоры в философии, показывается конкретный характер

функционирования метафор в системе философского знания.

Указывается на отличительные особенности собственно философских метафор, их специфические характеристики. Показывается, что взаимодействие, являющееся сущностью метафоры, в философской метафоре несет своеобразную окрашенность, связанную со спецификой философской сферы. Метафора философии есть взаимодействие с одной стороны -"вечных", постоянных философских "тем" (Универсум, Мир, Человек, Познание) и, с другой стороны, меняющихся социокультурных образов ("контейнеров"," "оболочек"). Философская метафора далее определяется как взаимодействие "вечной" темы и культурно обусловленного "контейнера". Указывается, что философская метафора характеризуется также принципиальной

неоднопорядковостью соединенных в ней объектов: с одной стороны, в метафоре присутствуют наиболее абстрактные идеи, с другой -вполне конкретные образы. Показывается, что такое соединение позволяет с помощью свойств конкретных предметов постигнуть абстрактное философское содержание, осуществить освоение новых смысловых пространств. В силу данного обстоятельства метафора является своеобразным орудием познания философа. Показывается, что многие фундаментальные философские термины обязаны метафоре своим происхождением ("субстанция", "материя", "идея", "акциденция" и др.). Указываются и другие особенности философских метафор, в числе которых их сосуществование с понятием и, в силу этого, условность.

В работе выделяются типы метафор в философии, среди которых важное значение имеют онтологические метафоры, представляющие собой понимание некоторых свойств объектов как самостоятельных сущностей.

В диссертации предлагается три этапа в рассмотрении вопроса о функционировании метафоры в философии. В их числе 1) "количественный", 2) "качественный", 3) системно - иерархический.

Первый этап предполагает рассмотрение проблемы с точки зрения частоты использования метафор в различных философских системах, у отдельных философов, в различные эпохи. Закономерностью такого этапа является установление зависимости количества метафор от определенной ориентации философской системы. При ориентации философа на науку количество метафор в его текстах уменьшается, при тяготении к мифу или поэзии -увеличивается. Если рассматривать историческое развитие философии, то наибольшее количество метафор наблюдается в периоды, когда доминирующей формой духа являлся миф или религия (Античность, средние века), в Новое время при преимущественной ориентации философии на науку, количество метафор уменьшается. Показывается, что слабым местом количественного исследования метафор; является невозможность учитывать неоднопорядковость метафор, различия их по статусу, по степени образности.

Второй, "качественный" этап, есть описание метафор с позиций их содержания, их специфической окрашенности. Здесь ставится вопрос, какие конкретные метафоры используются в философии, распадающийся на три более частных аспекта,: а) исторический, где содержание метафор рассматривается в зависимости от исторического периода существования философии; б) тематический, где

показывается обусловленность выбора метафор определенной проблематикой философии (онтологическая, гносеологическая, этическая); в) персональный, где описываются характерные метафоры, использующиеся отдельным философом (школой), несущие на себе отпечаток творческой индивидуальности философа.

Исторический подход показывает, что метафоры в философии по преимуществу заимствуются из форм духа, господствующих в жизни общества в тот или иной период. Так, Метафоры античной философии имеют мифологическое происхождение, метафоры философии средних веков имеют корни в Священном писании, философия Нового времени заимствует метафоры из науки. В философии распространены также метафоры, обусловленные историческими, социокультурными реалиями. Так, в античности находим метафоры, связанные с жизнью и управлением полиса; в Средние века крайне распространена метафора иерархии, лестницы, имеющая основу в субординационном, иерархическом устройстве феодального общества. В Новое время, характеризующееся возрастанием роли экономико-хозяйственной жизни, появляются экономические метафоры.

Тематический подход представляет собой исследование философских метафор в зависимости от проблематики определенного раздела философии. В диссертации осуществлен в качестве примера анализ метафор гносеологии, задающих.определенное понимание процессов познания, примером персонального подхода является рассмотрение метафор экзистенционализма.

Третий, системно-иерархический этап представляет собой наиболее глубокую стадию исследования проблемы. Здесь осуществляется переход от феноменального описания метафор к более серьезному анализу. Метафоры здесь рассматриваются как

обладающие различным статусом в системе философии. Данный этап состоит в выявлении иерархии метафор, выделении различных уровней метафорического, а также в исследовании специфических функций каждого из слоев метафор в философии.

Выделяется три уровня философских метафор: 1) слой метафор-иллюстраций;

2) слой метафор среднего уровня; 3) слой базисных метафор. Каждый уровень осуществляет свои особые функции и на каждом из них существуют особые отношения с понятием.

Так, метафоры-иллюстрации лежат на "поверхности" философского текста. Здесь они существуют параллельно с философскими построениями; Метафоры первого уровня способствуют пониманию текста, они дополнительно проясняют смыслы рассудочных конструкций.

На втором уровне метафора является уже имманентной формой выражения философских воззрений. Метафора здесь первична по отношению к рациональным описаниям. Метафора на данном уровне осуществляет гносеологическую функцию, осуществляя постижение новых смысловых пространств, недоступных для средств рассудка. С помощью метафоры здесь осуществляется внепонятийное постижение абстрактных смыслов.

Наиболее существенным для философии является третий уровень метафорического. Здесь представлены метафоры, лежащие в основе философских систем и задающие определенный образ мира (например, "Мир есть Огонь", "Мир есть Разум", "Мир есть Воля"). Утверждается, что в основе философии лежат такие базисные метафоры. Они кладутся в основу рациональных построений, т.е. осуществляется проекция сетки категорий, описывающий первоначало ("оболочку" метафоры, например, у Гераклита, Огня) на

образ Мира как целого. Базисная метафора задает, таким образом, способ описания Универсума в философской системе, осуществляя, тем самым, структурирующую функцию.

В третьей главе предоставлено также описание действия в истории философии базисных метафор, среди которых по источнику происхождения выделены природные, антропные и культурные, по характеру действия - метафора-Протея и метафора мозаики. Наибольшее внимание уделяется антропным методам, описывающим бытие по "образу и подобию" человека. В третьей главе рассматривается трансформация таких метафор на протяжении исторического развития философии. Показывается, что исходная метафора "Мир есть Человек", лежащая в основе мифологических, религиозных и предфилософских систем, трансформируется в философии ряд антропных метафор, работающих по принципу "Мир есть человеческая функция". Уподобление здесь носит более скрытый характер. В Античности к описанию мира применяются такие человеческие свойства, как Душа, Дух, Ум, Любовь, Ненависть, Эрос и др. В наиболее классические формулировки такие уподобления отливаются в Новое время, когда возникают базисные метафоры "Мир есть Разум", "Мир есть Чувство", "Мир есть Воля", задающие, соответственно, рационалистическое, сенсуалистическое и волюнтаристическое воззрения.

В заключении диссертации подведены общие итоги исследования, формулируются теоретические выводы.

1) Лебедев С.А., Полозова И.В. Метафора как средство познания: традиционная и нетрадиционная модели / Вестник МГУ, 1993, *4.

Метафорическая философия как способ выражения мудрости. Метафора как форма выражения философских идей. Метафора, как следствие нашего опыта и действий

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Метафора как форма выражения философских идей»

Заключение диссертации по теме «Онтология и теория познания», Акишина, Елена Олеговна

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Акишина, Елена Олеговна, 2009 год

Смотреть что такое "МЕТАФОРА" в других словарях:

Традиционная модель метафоры. Метафора в риторике и истории философии

Нетрадиционная модель метафоры. Теории метафоры XX века. Гносеологическое значение и онтологические основания метафоры

Метафора и природа философии. Особенности философских метафор

Метафора и природа науки. Эвристическая роль научной метафоры

Читайте также...

Рекомендуем почитать

Мы в социальных сетях